Перед самым мостом и вокзалом он свернул в узкий боковой канал и сказал:
— Наверно, отсюда можно дойти до вашего монастыря. Если только получится найти место, чтобы привязать лодку.
— Вы не должны меня провожать, — возразила я. — Нас могут увидеть.
— Мужчина провожает женщину, чтобы с ней ничего не случилось по дороге, что может быть приличнее?
Он отвел лодку к покрытым водорослями ступенькам у края канала, привязал ее к ограждению и выпрыгнул на берег. Взял меня за руку, помог выйти. Потом мы шли сквозь тьму по узкому переулку, освещенному единственным далеким фонарем. Лео по-прежнему крепко держал мою руку.
— Можно вас поцеловать? — спросил он. — Мне хотелось бы попрощаться надлежащим образом.
— Я думала, когда так говорят, имеют в виду рукопожатие, — нервно засмеялась я.
— Тогда ладно, значит, я хотел бы попрощаться ненадлежащим образом. — Он тоже засмеялся и, не дожидаясь ответа, приподнял мне пальцами подбородок.
Поцелуй был невероятно нежным, губы Лео едва коснулись моих, потом он отодвинулся, почти сердито глядя на меня, а потом неожиданно схватил за плечи, прижал к себе и поцеловал снова. На этот раз его губы требовательно искали моих, и я не пыталась сопротивляться, чувствуя сквозь тонкое платье, как колотится его сердце.
Наконец наши объятия разомкнулись.
— Мне надо идти. Я не могу опоздать. — Говорить оказалось трудно. У меня возникло ужасное подозрение, что я могу расплакаться, если все это затянется. Нельзя было допустить такого.
Лео кивнул.
— Да, вам надо идти. Мне тоже надо идти. До свидания, Джульетта. Надеюсь, все у вас в жизни будет прекрасно.
— Надеюсь, и у вас тоже, Лео.
Он снова кивнул, потянулся ко мне, коснулся двумя пальцами моих губ и быстро зашагал прочь.
— Я смотрю, вы вернулись как раз вовремя, — сказала мисс Фробишер, когда я вошла в комнату.
— Да.
— Надеюсь, вечер прошел удачно?
— Да, очень славно. Выслушала все новости его семьи, и накормили нас очень вкусно. — Я отвернулась к окну и уставилась в темноту лежащей внизу улицы.
Глава 11
Каролина. Англия, октябрь 2001 года
— Наверно, мне надо голову проверить, — пробормотала Каролина, глядя на разложенную по кровати одежду.
Она взяла на работе отпуск и переехала к бабуле, успев до похорон бабушки Летти, чтобы помочь разобраться с оставшимися после нее вещами. По правде говоря, оставлять почти ничего не хотелось. Одежда оказалась безнадежно старомодной и была слишком велика для бабули. Два действительно хороших украшения викторианских времен — золотая брошка, инкрустированная маленькими бриллиантами, и тяжелый золотой браслет — были просто не во вкусе Каролины.
— Предлагаю продать их, если они тебе не нужны, — сказала она.
Бабуля улыбнулась.
— Ну куда я в наше время пойду в золотой брошке? Нет, давай лучше деньги Тедди на учебу отложим.
— Я уж постараюсь, чтобы за учебу заплатил Джош, — горько возразила Каролина. — Это самое малое, что он может сделать. — Она помолчала и поправилась: — Нет, думаю, я все-таки не хочу его помощи. Хочу просто забыть про него, и все. И чтобы мой сын был дома, со мной. Это единственное, что… — Замолчав на полуслове, она отвернулась, чтобы скрыть от бабули слезы.
— Не волнуйся, мы его вернем, — мягко сказала бабуля.
— Но как? Какие у меня шансы против этой Дезире с ее миллионами?
— Может оказаться, что она из тех, кто быстро теряет интерес к детям другой женщины, — заметила бабуля.
Каролина встретилась с ней взглядом и даже смогла чуть улыбнуться.
— Идем, приготовим для него комнату, — предложила бабуля и потянула Каролину за рукав. — Тебе наверняка от этого полегчает.
Отвлечься на дела действительно помогает. Тедди наверняка обрадуется собственной комнате с кормушкой для птиц на окне и большому газону, где можно пинать мячик. Потом Каролина по бабулиному настоянию купила билет на самолет в Венецию. Что брать туда в октябре? А вдруг там все время будет дождь? Чем там заниматься после того, как она осмотрит все художественные галереи? Каролина раньше не знала, что двоюродная бабушка Летти когда-то всерьез училась рисовать. Может быть, она тоже мечтала стать художницей? «А чего хотела я?» — спросила себя Каролина. Она неплохо рисовала в годы учебы, но больше тяготела к моделированию нарядов, видя в этом способ восстать против строгих правил частной школы-интерната — и реальный способ заработать, занимаясь творчеством. Проработав несколько лет на периферии модной индустрии, она пришла к выводу, что эта индустрия существует исключительно для того, чтобы исподволь заставлять женщин покупать и покупать одежду. Победила быстрая мода — «Топшоп», «Эйч энд эм», «Примарк». То, что сегодня в ходу, устареет уже через месяц.
Джош любил высокую моду, экстравагантность, ему нравилось шокировать. Каролина теперь понимала, как он задыхался, оказавшись в ловушке массовой моды, проектируя белые футболочки, и даже начала понимать его самого. Но не настолько, чтобы простить.
— Вот увидишь, Джош Грант, — пробормотала она. — Увидишь, что я не сижу тут и не жду, когда ты начнешь дергать меня за ниточки, как будто я марионетка какая-нибудь. Что ты почувствуешь, когда узнаешь, что я без тебя уехала на континент?
Она надеялась, что эта речь принесет ей некоторое удовлетворение, но ничего такого не случилось. Она вдруг сообразила, что ей дела нет до Джоша, пусть себе сидит со своей Дезире в ее особняке в Беверли-Хиллс. Ей нужен был только ее сын, чтобы он снова был тут, с ней, дома, в безопасности.
Каролина позвонила Джошу и сказала, что на некоторое время поедет за границу.
— Что значит «за границу»? — Его голос звучал резко и подозрительно.
— То и значит. Я просто хочу, чтобы ты знал: меня некоторое время не будет в Англии. Это на случай, если тебе понадобится мне позвонить. Бабуля даст тебе мой новый телефон, когда я устроюсь.
— Устроишься? Ты имеешь в виду, что собралась сменить страну? — Теперь Джош, казалось, испугался.
— Нет, просто еду с миссией.
— Ты в мормоны подалась, или еще что-то в этом роде?
— Ты зря упражняешься в остроумии, Джош. Я просто решила отдохнуть.
— Но как? Тебя что, уволили?
— Нет. У меня не было в этом году летнего отпуска, забыл? Без Тедди незачем было его брать, поэтому я взяла его теперь. В общем, поеду в Венецию.
— Ты же ненавидишь Венецию.
— Нет, Венецию ненавидишь ты. У меня не было возможности составить о ней собственное мнение. И я еду потому, что должна развеять над лагуной прах бабушки Летти.
