Конечно, Белл было жаль, что он уезжает, но ее немного утешил и позабавил вид Эммы, раздраженно бросившейся в кресло после того, как муж невольно погубил ее хитроумные планы.
Прибыв домой, Джон обнаружил, что его ждет еще одна записка.
«Я в Оксфордшире».
Джон покачал головой. Ему следовало разыскать прежних владельцев Блетчфорд-Мэнора. Эти люди показались ему немного «не в себе» – только их друзья могли отправлять столь нелепые записки.
У него и мысли не мелькнуло, что записка может иметь какую-то связь с выстрелом в лесу.
Этим вечером, прежде чем подняться в спальню, Джон налил себе стакан бренди, сделал глоток, но тут же отставил стакан. Бренди ничего не могло добавить к тому, что он ощущал.
Неужели это и есть счастье? Это чувство отсутствовало в его жизни так долго, что теперь Джон не мог узнать его.
Умиротворенный, он забрался в постель, надеясь, что снов сегодня не будет.
Он был в Испании. День выдался жарким, но его спутники пребывали в хорошем расположении духа: за последнюю неделю не произошло ни одного сражения.
Он сидел за столом в таверне, перед ним стояла только что опустошенная тарелка.
Но что это за странный приглушенный стук доносится сверху?
Он еще раз наполнил стакан. Стук повторился.
«Это злачное место». Джон протер глаза. Чьи это слова?
Еще один стук. И крик.
Он медленно зашагал к лестнице. Что могло случиться? Он стал подниматься на второй этаж, прислушиваясь к непонятному шуму.
И вдруг он отчетливо услышал крик – громкий и отчаянный.
– Не-е-ет!
Голос Аны.
Он выбил дверь, сорвав ее с петель.
– О Господи, нет! – воскликнул он, оказавшись в комнате. Тоненькую фигурку Аны почти полностью скрывало из виду тело полураздетого Спенсера.
Но ее плач разносился по всей комнате.
– Нет, нет, прошу вас, не надо!
Джон не стал терять времени. Обезумев, он оттащил Спенсера от девушки и притиснул его к стене.
Обернувшись, он взглянул на Ану. Но что случилось с ее волосами? Они посветлели.
Это была Белл – в разорванной одежде, исцарапанная, вся в синяках.
– О Господи, только не это! – крик вырвался, казалось, из самой души Джона.
Он вновь повернулся к мужчине, стоящему лицом к стене, и сжал рукоятку пистолета.
– Посмотри на меня. Спенсер, – приказал он.
Мужчина повернулся – это был не Спенсер. Джон обнаружил, что он смотрит на самого себя.
– Нет, Господи, нет! – выдохнул он, отшатываясь к постели. – Это не я! Я не мог этого сделать!
Второй Джон рассмеялся скрежешущим смехом маньяка.
– Нет, это не я. Я не мог. О Белл! – Он взглянул на постель, но она исчезла. – Белл, нет!
Джон проснулся от собственного вопля. Задыхаясь, он стал кататься по постели, сотрясаясь от безмолвных рыданий.
Глава 8
Белл улеглась в постель, листая сборник стихов Вордсворта, которые так и не удосужилась почитать сегодня днем. Строчки расплывались. Белл придвинулась к ночному столику и зажгла вторую свечу. Едва она вновь устроилась поудобнее, подложив под спину подушку, раздался стук в дверь.
– Войдите.
Эмма ворвалась в комнату. Ее фиалковые глаза пылали от возбуждения.
– Софи родила! – выпалила она. – На три недели раньше срока! Посыльный только что привез письмо от ее мужа.
– Замечательно, – отозвалась Белл. – Правда?
– Конечно! Вообще-то жаль, что ребенок появился так рано, но три недели – небольшой срок, к тому же Оливер пишет, что Софи могла ошибиться в подсчетах.
– Значит, завтра утром вы с Алексом уезжаете?
– Разумеется, как только встанем. Я хотела выехать немедленно, но Алекс отказался наотрез.
– Ты же понимаешь, он прав. Ночью дороги слишком опасны.
– Знаю, – с разочарованным видом отозвалась Эмма. – Но я хотела предупредить тебя сегодня – на случай, если ты пожелаешь сопровождать нас. А если нет, ты должна знать наши планы, чтобы не пришлось будить тебя утром.
– Пожалуй, я не поеду с вами, – неторопливо начала Белл, тщательно обдумывая каждое слово. Она предвкушала поездку на ярмарку весь вечер, и ей не хотелось отменять встречу с Джоном. Особенно теперь, когда они останутся одни. – По-моему, Софи будет совсем не рада полному дому гостей. Я навещу ее и ребенка, когда тот немного подрастет.
– Хорошо, тогда я передам ей твои поздравления. – Эмма нахмурилась. – Хотя не знаю, стоит ли оставлять тебя здесь в одиночестве. Пожалуй, это неприлично.
– В одиночестве? – недоверчиво переспросила Белл. – Да ведь со мной сотня слуг!
– Ну, не совсем сотня, – поправила Эмма. – И потом, я обещала твоей матери быть хорошей компаньонкой.
– Не могу понять, что за безумие поразило маму, когда она сочла тебя подходящей компаньонкой.
– Ты же знаешь, каков свет, – вздохнула Эмма. – Но если ты считаешь, что скандал не разразится…
– Я уверена в этом. В конце концов, здесь не Лондон. Сомневаюсь, что кто-нибудь вообще узнает о моем одиночестве.
– Ну, хорошо, – согласилась Эмма. – Только не приглашай сюда Джона Блэквуда. Я не хочу, чтобы поползли слухи о том, что вы проводите время вдвоем.
Белл фыркнула.
– Какой крутой поворот – и это после всех твоих сегодняшних ухищрений!
– Это совсем другое дело, – попробовала оправдаться Эмма, тем не менее краснея. – Только не говори мне, что мои так называемые ухищрения пришлись тебе не по душе. Я же видела, как ты смотришь на него.
Белл вздохнула и заворочалась под одеялами.
– Я и не собираюсь отрицать.
Чрезвычайно заинтересованная, Эмма склонилась к ней.
– Так ты влюблена в него?
– Не знаю. Как об этом можно судить?
Эмма на минуту задумалась, прежде чем ответить.
– Это просто чувствуешь. Все зависит от самого человека. Поэты пишут о любви с первого взгляда, но вряд ли это правда.
Белл задумчиво улыбнулась.
– Полагаю, такое случается лишь в сентиментальных романах.
– Да. – Эмма выпрямилась. – Ладно, мне пора спать. Завтра мы хотим выехать пораньше.
– Удачной поездки, – пожелала Белл.
– Спасибо. Да, и извинись, пожалуйста, перед лордом Блэквудом за то, что мы не сможем побывать на ярмарке вместе с вами. Хотя, полагаю, без нас вам будет лучше.
– Несомненно.
