сменяла другую. Созвать Съезд народных депутатов СССР? Да он и Госсовет не мог уже собрать, какой там Съезд? Не приехали ни Акаев из Киргизии, ни Каримов из Узбекистана, ни Тер-Петросян из Армении, ни Набиев из Туркмении, о прибалтах и грузинах и говорить нечего, те давно уже отрезанный ломоть. А теперь еще эти четверо… Обратиться к народу по телевидению? Новый референдум? Не было больше советского народа. И Союза не было.
Лидеры бывших республик, а ныне независимых государств, говорили об этом без обиняков. Аскар Акаев: «Главная ошибка Горбачева — его нежелание признать почти единодушное желание республик формировать не Союз, а Сообщество независимых государств». Резче других говорил Назарбаев: «Горбачеву пора перестать кликушествовать, что будет война и кровь. Если не будет провокаций (намекалось, как в Югославии, на провокации Центра), то не будет и оснований для беспокойства по этому поводу». К чести Горбачева, мысль о провокациях ему, в отличие от Милошевича, не приходила. Тем более о том, чтобы «прихлопнуть» собравшихся в охотничьем домике в Беловежской пуще (хотя Назарбаев ему, конечно, все рассказал).
Объяснил это в дневнике его помощник и друг Анатолий Черняев: «Каждый день цепляния за Кремль отдаляет момент, когда история поставит Горбачева на его место — великого человека XX века… Не мельтешить, не противоречить всему, что он сам считал обязательным для порядочных и мужественных людей».
Последний шанс
12 декабря Ельцин представил Договор об СНГ Верховному Совету России. Быть или не быть Союзу зависело теперь от этого Совета (Верховные советы Украины и Белоруссии одобрили Договор еще 10 декабря). Вот что сказал Ельцин: «В течение нескольких лет страна переживает глубокий кризис государственности. Разложение мощных структур Центра вело к утрате управляемости, усилению экономического кризиса, падению жизненного уровня населения, увеличению социальной нестабильности. Еще два года назад стало ясно, что союзные структуры неспособны к обновлению… Но понять этого не смогли или не захотели. Наоборот, начался многомесячный период подготовки Союзного Договора. Стало очевидно, что не будет Союза, если не устранить главного — самовоспроизводст-ва командных структур Е(ентра».
Главной угрозой, однако, оставалось, по мнению Ельцина, назревания НОВОГО ПУТЧА: «Снова все более явно стал обозначаться силовой сценарий развития событий. Призывы восстановить контроль над всей территорией бывшего Союза любыми средствами стали звучать все более громко». О том удалось ли Ельцину убедить свою аудиторию можно судить по тому, что восемнадцать фракций Верховного Совета из восемнадцати проголосовали за предложенную им резолюцию. «Против» голосовали только шестеро (депутатская группа Сергея Бабурина). Имея в виду, что Бабурин в своем выступлении приравнял путчистов к Христу («Они взошли на Голгофу для спасения Союза»), понятно, почему эти шестеро любезны летописцу. Понятна также ничтожность оппозиции распаду «исторической России» в ее тогдашнем Верховном Совете. Сторонники распада победили нокаутом. Никого уже не удивило после этой победы, что 21 декабря одобрили Договор об СНГ все двенадцать республик бывшего Союза (исключая, конечно, прибалтов, которые вообще не желали иметь ничего общего с судьбою бывшего Союза).
Остается один лишь вопрос, вынесенный в заголовок этой главы: кто, судя не по реваншистскому мифу, а по приведенным выше фактам, развалил Союз? Кто, иначе говоря, исполнил роль Ататюрка в распаде второго издания «исторической России»? Очевидно из всего, что изложено выше, что исполнили эту роль ВСЕ игроки тогдашнего политического поля, кроме, разумеется, «президента-резидента», по версии летописца, Горбачева. В первую очередь внесли, естественно, свою лепту окраины, Верховные Советы всех 12 бывших республик (ни один не выступил «против»), не отставали от них и лидеры этих республик, т. е. практически вся поголовно политическая элита начала 1990-х. Другое дело, что одни, как прибалты, грузины, Кравчук или Каримов, сделали это с удовольствием, другие, как Назарбаев или Ельцин, скрепя сердце.
Оцените после этого объективность (и справедливость) массовой реваншистской мифологии, избравшей на роль виновников развала Союза именно… Горбачева и Ельцина. Сужу, опираясь не только на писания летописца, но и на транспаранты, поднятые, как мы скоро увидим, гигантской разъяренной толпой во время первой осады Останкино летом 92-го (см. главу восьмую «12 июня 1992 года»). Вот что гласили эти транспаранты: «Проклятье матерям, давшим жизнь Горбачеву и Ельцину!».
Кто сказал, что глас народа — глас божий?
Глава 8
12 ИЮНЯ 1992
Да, годовщина провозглашения суверенитета России.
Но для страны ничего особенного в тот день не случилось, а что случилось, забыто. Зато для истории непримиримой оппозиции, которой мы с читателем заняты, день этот мог стать поистине знаменательным: совпали ведь два события, которые могли раз и навсегда решить ее судьбу. Во-первых, нашла она себе, наконец, ЛИДЕРА, способного, казалось, повести ее к победе. Во-вторых, началась первая осада Останкино. Тысячи «патриотов» собрались у телецентра. То был, если хотите, символический ответ демократам на «ночь страха» с 19 на 20 августа прошлого года: мы, мол, не хуже вас постоим за Россию (разница была лишь в том, что демократы стояли в ту роковую ночь за свободу, за что стояли 12 июня 1992 в Останкино «патриоты», мы скоро увидим).
Первое событие происходило не в каком-то кинотеатре, а в Колонном зале Дома Союзов, самом престижном из дворцов в центре Москвы (в том самом, где прощались со Сталиным). И съехались на первый объединительный съезд Русского национального Собора 1250 делегатов из 117 городов и 62 политических организаций из всех республик бывшего СССР. Я был на этом съезде и могу засвидетельствовать, что торжественность его вполне сопоставима была, пожалуй, с партийными съездами КПСС. Во всяком случае, впечатлил он иностранных журналистов несопоставимо больше февральского Конгресса РОС. Один пример. 16 июня Югославское телеграфное агентство распространило комментарий своего корреспондента в Москве, в котором, в частности, говорилось: «Кто присутствовал на съезде Русского национального Собора, не может больше утверждать, что оппозиция не взяла бы в свои руки власть, если бы выборы состоялись завтра».
В Останкино я 12 июня не был. Но подробные заметки о том, что там происходило, оставила нам русская эмигрантка Марина Хазанова, не попавшая в Колонный зал (пускали ведь и туда по пригласительным), но решившая посмотреть, чем занята в это время патриотическая «улица». Наверняка я ее уже где-нибудь цитировал. И вообще обнаружил я, что совсем избежать повторений практически невозможно: число более или менее объективных свидетельств ограничено. Поэтому иные фрагменты событий, пусть под разными углами зрения и в разных аспектах, но в какой-нибудь из моих книг могли появляться. Так что главное преимущество этой главы в том, что здесь многие из них
