Если тебе наплевать на свои чувства, то и ее чувства тебя не должны волновать».
Кассий отодвинул кресло и поднялся, отмахиваясь от этой мысли. Конечно, ее чувства имеют значение, как и все остальное. Чувства короля не в счет, потому что он лидер нации. Он подает людям пример, поэтому не должен быть эмоциональным. Он не такой человек, как все. Инара назвала его мучеником, но она ошиблась. Он не пригвоздил себя к кресту, заняв трон, а сделал это добровольно. И он спокойно относится к своей роли.
«Итак, ты не поддавался эмоциям, когда ушел с бала, на котором должен был остаться, и пошел за женщиной, потому что рассердился. А потом ты уложил ее в постель, потому что хотел ее. Затем ты прервал важные уроки протокола, чтобы порадовать ее. И теперь ты не можешь сосредоточиться на балу, который должен организовать, потому что постоянно думаешь о ней».
Кассий стиснул зубы, шагая по гулким мраморным коридорам дворца, не желая признавать правду, но и не в силах игнорировать ее. Накануне очередного торжественного бала наверняка не следовало прерывать уроки протокола и этикета для Инары. Он должен был настоять, чтобы она продолжала заниматься. Ему следовало вести себя с ней строже, а не ослаблять правила.
«Нет, она ни при чем. Причина в тебе. Ты укладываешь ее в свою постель каждую ночь. Ты потакаешь собственным желаниям, слабостям и недостаткам».
Кассия сковало напряжение, когда он приблизился к своим личным апартаментам, отрывисто кивнув охранникам, открывшим ему двери, и прошел внутрь. Он думал, что сможет отделять то, что происходит ночью в его постели, от своих дневных обязанностей. Что сумеет разделять потребности мужчины и королевский долг, но становилось совершенно ясно, что это невозможно.
Наверное, проблема в том, что он обнимает ее после того, как они занимались любовью, с удовольствием вдыхает ее запах и слушает ее дыхание. Он все время старается еще больше сблизиться с ней, зная, что обязан держаться на расстоянии. Получая физическое удовлетворение, он не должен эмоционально привязываться к Инаре. В конце концов, именно его эмоции однажды сбили его с пути, заставляя бунтовать и разочаровывать своих родителей.
Ему следует реже видеться с Инарой. Он не имеет права ставить под угрозу свое наследие.
Подойдя к двери своего кабинета, он с неудовольствием заметил, что она открыта, а это значит, что кто‑то из уборщиц не закрыл ее как следует. Кассий рассердился. Он поддерживал в комнате температуру, оптимальную для растений, так как некоторым бонсай не нравилась прохлада, поэтому он держал двери закрытыми.
Войдя, он увидел, что Инара сидит в синем бархатном кресле. У нее на коленях лежала стопка документов, некоторые из них упали на пол, а на подушках рядом с ней были шариковые ручки различных цветов. На столике у кресла стояли три чашки с разными напитками; маленькая орхидея, которую Кассий держал на столе, была бесцеремонно отодвинута в сторону.
Сегодня на Инаре были помятая юбка‑карандаш и простая белая блузка. Ее волосы изначально были собраны в аккуратный пучок, но теперь половина серебристых локонов выскочила из него и обрамляла ее лицо. Туфли на шпильках валялись на ковре перед креслом, словно она только что сбросила их.
Для королевы она выглядела отвратительно. Но Кассий вспомнил, как вчера один из его министров финансов сказал, что королева очень обходительная и добрая. А это означает, что она нравится чиновникам Кассия больше, чем его родители.
Люди уважали отца Кассия, но с ним было нелегко общаться. Он был сдержан и никогда не проявлял эмоций, хотя вел себя милостиво и любезно со своими подданными. Он оставался загадкой даже для своих сыновей.
В Инаре не было ничего загадочного. Она простая и доступная и ведет себя как обыкновенный человек.
Сердце Кассия сильно сжалось без всякой причины. А потом она подняла глаза от документов, увидела его, и ее красивые губы изогнулись в улыбке. Кассий напрягся от шока, словно ее улыбка причиняла ему боль.
– О, привет! – сказала Инара. – Надеюсь, ты не против того, чтобы я поработала здесь. Я не могу сосредоточиться в апартаментах королевы, поэтому решила прийти сюда. – Она помолчала. – Извини, – быстро прибавила она и посерьезнела. – Я пойду. Наверное, я не вовремя.
– Оставайся, – произнес Кассий гораздо грубее, чем рассчитывал. – Я вернусь позже.
Но Инара нахмурилась:
– Я не хочу вторгаться в твое личное пространство. Я буду вести себя очень тихо, обещаю. Я всегда так делаю, когда работаю.
Отчасти ему хотелось уйти, отдалиться от нее, развеять смятение, царившее в душе.
– Ладно, – согласился он. – Только не разговаривай.
Она кивнула, одарив его еще одной быстрой улыбкой, а потом уткнулась носом в документы.
Кассий занялся бонсай и вскоре с некоторым удивлением обнаружил, что присутствие Инары его успокаивает. Она молчала, и тишину нарушало только тихое шуршание бумаги и царапанье шариковой ручки. В конце концов, полив свои растения, Кассий сел в кресло напротив Инары.
Она не подняла головы, что‑то сосредоточенно записывая. Не желая прерывать ее, он расслабился в тишине и покое. Через минуту Инара отвлеклась от работы и подарила Кассию еще одну поразительно красивую улыбку.
– Тебе нравится работать вручную? – с ленивым любопытством спросил он. – Почему не на компьютере?
– Когда я пишу, я лучше осмысливаю проблему, над которой работаю. Наверное, это кажется странным.
– Не более странно, чем король, который любит возиться с комнатными растениями.
Она рассмеялась, и он обрадовался, потому что давным‑давно не смешил женщин.
– Садоводство явно приносит тебе пользу. – Инара наклонила голову, задумчиво оглядывая его, потом отложила документы и ручку, встала и подошла к нему.
Кассий остался на месте, ему стало любопытно, что она затеяла. Ему нравилось, что она рядом с ним и они занимаются разными делами, но остаются вместе.
Инара потянула его за галстук и ослабила узел.
– Что ты делаешь, малышка?
– Помогаю тебе расслабиться. – Она сняла галстук с его шеи и наклонилась, чтобы расстегнуть пуговицы на его рубашке.
– Я сомневаюсь, что это поможет мне расслабиться. – Он уставился на нее. – На самом деле я уверен, что меньше всего думаю о расслаблении, пока ты прикасаешься ко мне.
Она наморщила нос и слегка покраснела, возясь с его пуговицами.
– Я не об этом. Ты всегда такой напряженный. Тебе надо быть немного раскованнее.
Ему не терпелось усадить Инару себе на колени и зацеловать ее великолепные губы, и он почти забыл, почему это может быть плохой идеей. Теплые пальцы Инары касались его шеи, пока она расстегивала пуговицы его рубашки, но ему внезапно стало холодно, словно кровь
