что мне было известно, это то, что конверт очень важен и что передать его нужно лично в руки Олафу. Правда. — Лейла окинула взглядом компанию и сложила на груди руки. — Честное слово. А о проваленных заданиях и… И досадах на моншера Олафа мне протектор сказал. Это ведь и не секрет вовсе.
— Ну уж какой тут секрет? — развела руками Диз. — Каждому доларгу известно, кто такие партизаны и чем они все упорней занимаются. И хорошо. И пусть! Если бы не они, то мы без работы бы остались.
— А ты, Диз, не за мир во всем мире, а? — ехидно подтрунил Зак. — Ладно-ладно, не злись. Я только хотел сказать, что же это за работа такая, если каждый второй контракт провальный.
— Раньше не так было. Это за последний год они как-то консолидировались. Лидер у них появился единый, что ли?
— Угу, или в каждом куполе завелось по жирной крысе.
— Может, и так.
Помолчали.
— Олафа точно снимут, — сказал Сейвен и сам толком не понял, зачем сказал. — Как по мне, так очень скоро.
— Правды он говорить не хочет, это ясно, — судя по тону Диз и кивкам остальных, Сейвен озвучил общую мысль. — Вот только почему? Уж не из-за Крайтера ли?
— Почем знать? — пожал плечами Зак. — Видели, как он про него? «Ой, где Крайтер, он ведь должен был». Тьфу.
— Мне кажется, это из-за письма. Точнее, из-за того, что там было написано, — все посмотрели на Лейлу.
— Ну да, — задумчиво протянула Диз. — Озаботился он по-настоящему, только когда прочитал его. Даже про нас забыл. Кстати, видели бланк? Это было верховное изволение.
— А что это? — спросил Зак.
— Это документ, дающий право выступать одному протектору от лица другого, того, кто его подписал. А еще — это согласие на что-то.
— На что?
— Да на что угодно. Вот, например, Олафа судить начнут, так и так, профукал груз, да еще и ларга в придачу. А он в ответ свой довод плюс верховное изволение, мол, протектор купола Крисалии согласен со мной.
— Хе-хе, хитер бобер, — усмехнулся Зак и похлопал себя по коленям. — Только это все равно не объясняет его скрытности. Это, кстати, и на суде доводом весомым против него станет.
— Да уж…
В повисшей тишине отчетливо было слышно, как гудят лампы над головой. Сквозь вентилятор на потолке виднелась череда огней. «Ночное освещение уже зажгли».
Зак широко зевнул и поднялся с пола, на котором сидел.
— Вы как хотите, а я отсыпаться пойду. Весь этот сон на бегу, да сидя до добра не доведет.
— Да, я тоже пойду. Середина девятого уже.
Сейвен вышел, ничего не сказав.
Act 9
Он спешил по внешнему кольцу своего купола. В руках он сжимал конверт, скрепленный огромной, больше самого конверта, печатью. Пакет следовало вручить протектору, и очень срочно. От этого зависело слишком многое, но что — Сейвен не помнил.
Мимо белых деревьев, величественных скульптур древних, сквозь ледяные арки… Кругом стояли люди, они смотрели на него, на то, как он судорожно прятал конверт у себя под курткой. Тот, как назло, не помещался и все время падал. Сейвен подбирал его и спешил дальше.
Наконец он у административного корпуса. Шпиль терялся где-то в чернеющих облаках. Неприступный, как горная вершина, сверкающий бесконечной россыпью окон. У подножья — скалистые двери лифта, такие огромные, что через них с легкостью проехал бы вездеход. Створки расступились, приглашая войти.
На каменных стенах метались огни факелов. Панель навигации оказалась на месте, обычная, и Сейвен нажал самую верхнюю кнопку. Кругом все заскрежетало, сотряслось, точно он попал в жернов. Факелы то вспыхивали разом, то затухали. Тени плясали на стенах первобытным безумием. Воздух потяжелел, наполнился запахом раскаленного железа и окалины.
Конверт с посланием раздулся до размеров картины. Внутри что-то билось. Ритмично, монотонно, как сердце. Печать треснула, огонь погас и накатила липкая тьма.
Но вдруг свет зажегся, обычными гудящими лампами. Сейвен оказался в привычной кабине лифта, которая мерно гудела, доставляя его наверх. Только конверт… Он никуда не делся. И в нем что-то шевелилось. Что-то…
— Эх, Сейвен, Сейвен…
Откуда-то из стены, к которой прижимался Сейвен, вышагнул Крайтер. Он встал напротив и взгромоздил запал на плечо, как всегда это делал.
— Что там, а? — кивнул он на конверт. В ответ содержимое затрепетало, точно в волнении. — Секрет, а? А хочешь, я скажу, что там? Нет, не хочешь?
Он засмеялся.
— Хочешь-хочешь, я знаю. Весь день ведь голову ломал в догадках. Даже во сне себе покоя не даешь. Кстати, ты спишь, не догадался еще? Да, куда тебе. Соображалка ж никудышная.
И он снова закатился тем смехом, который Сейвен терпеть не мог.
— Заткнись! Я ничего не хочу знать! Это не мое дело, слышишь?!
— Прямо-таки, не твое.
Крайтер имел отвратительную способность мгновенно менять настрой. Вот теперь он ответил абсолютно серьезно, и было непонятно, придуривается он или придуривался до того.
— Пока ты тут дрыхнешь, он, — и Крайтер указал пальцем в потолок, — решает, можно ли на вас положиться. Впрочем, знаешь, я ничего тебе не скажу. Не хочу. Да и ты сам сказал, что не хочешь. Если б хотел, то подержал бы письмо над паром, прочел его и запечатал назад. Ну, или что-то в этом духе. Ведь это так просто!
Лифт звякнул и остановился.
— Ну, вот и приехали. Беги, мышонок.
* * *
Проснулся он от тихого стука в дверь. Не отойдя еще ото сна, Сейвен представил, что это кто-то стучится в двери лифта, и даже удивился. «Зачем это?»
Стук настойчиво повторился. Хронометр на столе утверждал, что гости глубоко поздние. Сейвен натянул штаны и на ощупь, не зажигая света, пробрался к выходу. Визитер не стал дожидаться приглашения и бесповоротно проскользнул в комнату.
В темной накидке с капюшоном, гость показался Сейвену знакомым. А когда в тусклом свете ночной лампы блеснули очки и седые виски, то узнал гостя.
— Моншер Олаф?!
— Шшш, — протектор приложил к губам палец. — Не шуми, Сейвен, тихо…
— Но как? Зачем вы здесь?
— Я не могу тебе всего объяснить, но ты должен мне верить. Я пришел просить тебя выполнить самое ответственное поручение из всех когда-либо отдаваемых мною. Это очень важно, Сейвен, поверь. Очень.
Он вынул из-под полы накидки увесистый пакет, надежно перевязанный бечевкой и скрепленный именной печатью. Сейвен похолодел. «Послание из сна. Невозможно!»
— Неужели опять?! — произнес он вслух и сдавленно прошипел: — Вы должны объясниться. Что было в том письме с Крисалии? Зачем вам верховное изволение? И
