лежало сомкнутое краями золотое ожерелье с остроконечными подвесками.
Оказалось, Негод узнал о том, что Алекса отдаётся его телохранителю, да ещё и оплачивает его ласки. Последнее обстоятельство, очевидно, больше всего разозлило покровителя. Его принуждали к купаниям, а неряхе дикарю ещё и приплачивали за вонь!
Накануне отъезда (наместник на самом деле сбегал, зная о подходе полчищ Аттилы) Негод собрал всех приближённых в палаццо Алексы на прощальный пир. В качестве развлечения был запланирован бой Ратнима с тремя рабами, приобретёнными наместником недавно. Бойцам выдали по щиту, мечу и булаве. Но победы варвара Негод не планировал и приказал подмешать в еду телохранителя опий. Так что в круг Ратним вышел без главных своих преимуществ – молниеносной реакции, ловкости и умения предвидеть действия противников. Чемпион варваров стал лёгкой добычей – воины переломали ему булавами рёбра, руки и ноги, только после этого размозжили голову. Алекса не выдержала этого зрелища, она вскочила с места и попыталась уйти, но предупреждённые телохранители Негода не дали ей этого сделать. Они удерживали женщину на месте, не позволяя ей опустить или отвернуть голову.
– Я не знаю ваших погребальных обычаев, так что положил на могилу лишь это золотое ожерелье, подаренное ему хозяйкой при знакомстве, – окончил рассказ латинянин.
Чекур поднял с могилы украшение. На том свете Ратниму могли потребоваться утварь, кони, оружие – но не женские побрякушки. Дотронувшись до земли, под которой покоилось тело друга, Чекур почувствовал, как душа Ратнима радостно рванулась к нему, словно только и ждала этого момента. Он встретил её с не меньшей радостью и повёл за собой по длинной ледяной дороге на закат. Непрожитая часть жизни отлетела на восход, прожитая, принадлежащая погибшему, осталась среди этих диковинных деревьев. Сидя на корточках и раскачиваясь всем телом, Молочный горн затянул песню, чьи слова могла разобрать только душа покойного, остальным же слышался лишь однообразный нескончаемый мотив, издаваемый сомкнутыми связками.
Окончив пение, Чекур встал с колен и направился к палаццо, дав знак латинянину следовать за собой.
– Почему ты сразу не сказал обо всём и позволил аварцу увести тебя? – заговорил вождь, когда они уже подходили к ротонде.
– Много ли стоят слова человека со связанными руками и стоящего на коленях? – ответил тот вопросом на вопрос. – Я вернулся, чтобы сказать, что хочу остаться в твоём войске. Воин из меня, может, и никудышный, а вот знания могут пригодиться. Ты тот, под началом кого я хотел бы служить. Ты честный. А моя Империя прогнила, она скоро рухнет, кругом корысть и лицемерие, ставшие основой основ успешного существования на всех уровнях – начиная с плебса, а заканчивая сенатом и очередным императором, которого приводят к власти его деньги и коварство.
– Как тебя зовут?
– Петрио Вар, – назвался латинянин своим настоящим именем.
– Вар… Оставь уж нам быть варварами. Быть тебе Петро, – с этими словами вождь приобнял угра и указал на статую за своей спиной:
– Как её звали?
– Почему звали? – немного недоуменно ответил Петро. – По-разному: Афродита, Венера… Всё это имена богини красоты и плотской любви. Но почиталась она язычниками, ещё до принятия нашими народами христианства. Когда её величали Афродитой, статую вывезли с одного из островов, разграбленного греками лет сорок назад. Поклонник хозяйки палаццо купил для неё изваяние, потому что уловил сходство с Алексой. Даже её полное имя – Александра – повелел выбить на постаменте. Действительно, что-то есть – особенно, как говорят, это было заметно в молодые годы гетеры…
– Её зовут Вальга, – прервал Чекур Петро, привстал на цыпочки и надел на шею статуи золотое ожерелье с могилы Ратнима. – Ей суждено стать невестой Нга.
15 августа 2017 года
Записи Петро на двое суток погрузили в читательский запой. Перед тем как пойти на второй круг, я решил сделать перерыв. И занять не голову, а руки.
Дом у меня хороший – центр посёлка, тихая улица Старателей, которая делает несколько поворотов и заканчивается тупиком. Из окна виднеются соседские палисадники, а за крышами домов – зелёные с просинью гребни уральской тайги.
Этот дом мне достался от жены при разводе в обмен на квартиру. А ей – в наследство от дальней родственницы. С семьёй мы долгое время использовали его как летнюю резиденцию. Когда пару лет назад я предложил разойтись, сразу перебрался в этот дом на постоянное место жительства.
Тогда это была вынужденная мера: после брака, продлившегося полжизни, мне остро требовалось одиночество. Со временем быт наособицу пришёлся мне по душе. Дом я перестроил под себя, облагородил – установил электрический котёл, нормальный человеческий санузел. И наметил массу дел на тёплое время года. Первым пунктом в списке хозяйственных дел на отпуск числилась починка забора – или, правильнее сказать, палисадника.
С самого утра я приступил к делу: взялся отрывать пролёт.
– Помогай Бог, Георгий Петрович!
– Бог-то Бог, да и сам не будь плох, – ответил на слова женщины в платке. Я сразу её узнал: – Ольга…
– Павловна я, – поняла причину паузы гостья, улыбнулась и сразу перешла к сути дела: – Знаю, вы в отпуске, но тем не менее, может, уделите нам время. Я всё по вопросу трезвления.
– Да вроде как не злоупотребляю, – попробовал я отшутиться.
– Завтра в Мотином рву у нас состоится семинар попечительства о народной трезвости, со всей епархии народ будет, – гостья сделала вид, что не заметила шутку. – В епархии требуют, чтобы в прессе освещались все события на эту тему. Отец Симеон сам не сможет поехать, просил вас поприсутствовать на семинаре, написать в газете…
– Вот оно что! Давайте так: вы съездите, потом мне расскажете, а я уж с ваших слов напишу, фото какое-нибудь дадите.
– Нам очень бы хотелось, чтобы вы сами и сфотографировали, и написали хорошо. Вы ведь всё равно в отпуске. Мы вас свозим в монастырь, проведём особую расширенную экскурсию. Соглашайтесь!
– Я бы с радостью – да вот ремонт затеял, – я ещё не терял надежды выскользнуть и предъявил последний и, как мне казалось, весьма серьёзный аргумент.
– Нашли о чём тужить, – словно ждала этого прихожанка и с лёгкостью покрыла моего козырного короля припасённым на этот случай тузом: – Я вам сейчас троих помощников пришлю, к вечеру управитесь. Нанялись тут к нам в храм трое бомжей. Батюшка взял их – а работы толком нет. Только уговор: денег им не давайте, а то запьют.
Вскоре после визита Ольги Павловны явилась и подмога. Двое из них, лет под сорок, были
