Не скажу, что я волновалась, когда открывала нужную дверь. С подносом наперевес сделать это было сложно, но возможно. Я не пролила ни капли алкогольного мохито и виски в граненых стаканах.
— О, горючее поднесли, — послышался мужской хохот.
Я подняла глаза на вип-гостей и выронила поднос. Послышался грохот, стаканы разбились вдребезги, выпивка разлилась лужей и забрызгала мне ноги.
— Совсем идиотка безрукая? — возмутилась брюнетка в коротком алом платье. — Где вас только таких находят?
Именно она льнула к…
— Глеб? — выдохнула я.
— Рита? — не меньше моего удивился мужчина. — Что ты здесь забыла?
— Так-так-так, — прицокнул языком симпатичный блондин в деловом костюме. — И что за Рита? Познакомишь? Такая конфета…
— Обойдешься, — фыркнул Глеб и, выскочив из-за стола, схватил меня за руку. — Пойдем-ка, поговорим.
— Ты надолго ее не забирай, мне тоже понравилась! — крикнул нам вдогонку рыжий мужчина с аккуратной бородкой.
Девушки, что были в компании, гаденько захихикали.
— И как это понимать?! — шипел Глеб, затащив меня за собой в туалет.
— Мне тоже хотелось бы это знать. Ты же в поездке…
— Вернулся вот, пораньше, — скривился он. — Хотел сюрприз сделать любимой девушке, а ты тут… Официанткой подрабатываешь? С какого ляда, Рита?
— А кто эти люди, Глеб? И те девушки…
— Партнеры по бизнесу, — отмахнулся мужчина. — А девушки — эскортницы, так принято, Рита. Они просто для сопровождения, чтобы переговоры проходили веселее. Куда больше меня интересует, с чего это ты нацепила на себя эту дрянь и крутишь задом в клубе.
— Тебе самому не надоело лгать, Глеб? — расплакалась я. — Ты мне ничего не рассказываешь, живешь особняком, захотел — приласкал, захотел — вон вышвырнул. Я не собака, Глеб, я человек! И я устала.
— Устала? — гневно раздул ноздри он. — Интересно, от чего? Жить на всем готовом и ноги для меня раздвигать? Я что-то сверхъестественное попросил, что ли?
И здесь я не выдержала. Не знаю, что мной руководило в тот момент… Голова Глеба дернулась от звонкой оплеухи, а потом он хлестнул меня в ответ.
Только, в отличие от него, на ногах я не устояла.
Упала, проехалась задницей по полу, в голове зашумело… Чудом об край раковины не стукнулась.
— Мышка? — тут же подскочил ко мне Глеб, его голос звучал испуганно. — Прости меня, ну прости. Я не хотел, я не подумал, это случайно получилось! Ты как?
Я держалась за щеку и не могла даже взгляд на мужчину поднять, настолько все случившееся стало обидной неожиданностью.
— Ты сама меня довела, Рита, — строго отчитал он. — Я же с ума схожу только от одной мысли, что мою чистую девочку может кто-то пользовать. Ну зачем тебе этот клуб? Разве я мало тебе даю? Ну что ты еще хочешь?
— Хочу, чтобы ты воспринимал меня всерьез, Глеб. Я не содержанка, ясно? А ты таковой меня сделал и так же относишься, — прикусила нижнюю губу я. — И терплю я твои приказы не из-за того, что мне нравится, а потому, что люблю.
— А вот сейчас ты реально перегибаешь, — не согласился мужчина. — Да я же забочусь о тебе, глупая, хочу, чтобы ты отдыхала и жила в свое удовольствие. Зачем тебе работать?
— В твое удовольствие, ты хотел сказать?
Я поднялась — не без помощи Глеба, хотя и не просила.
— А разве оно у нас не обоюдное? — заглянул мне в лицо он. — Скажешь, что тебе со мной нехорошо?
— Да, Глеб, сейчас мне нехорошо, — поджала губы я. — Кто я для тебя?
— Моя мышка… Моя девочка, — тут же нашелся с ответом мужчина.
— А для твоей дочери никто, — вспомнила я. — И для тебя, вероятнее, тоже. Я не знаю о твоих планах, я не знаю твоих друзей, да я элементарно не знаю, чего от тебя ожидать! Вот сегодня ты взбесился и ударил…
— Это случайно вышло!
— …а что будет завтра? — прошептала я. — Сегодня мне нельзя на работу, а ты отдыхаешь с эскортницами. А завтра?
Эта пощечина меня отрезвила. Даже мама ни разу не подняла на меня руку, а Глеб… Он действительно был в моих глазах самым лучшим, только сейчас этот идеальный образ пошел грязными пятнами. Я на них специально раньше глаза закрывала, что ли?
— Рита, я ненавижу, когда мне закатывают истерики, — посуровел Глеб.
— Это не истерика, а правда. Глаза колет, да?
— Меня не было всего две недели. Что-то ты слишком борзой стала. Может, действительно подсуетилась и нашла себе кого?
— Ты меня не слышишь. — У меня дрожало все внутри, словно по живому рвалось. — Наверное, между нами что-то разладилось и нужно это прекратить.
Глеб побагровел. В туалет зашла какая-то девушка.
— Занято! — рявкнул на нее он, отчего та тут же ретировалась обратно. — Учти, Маргарита, уйдешь — и обратно не приму.
— Хорошо.
Я не из клуба бежала, а от Глеба. Только ощущение было, словно по битому стеклу. В квартиру даже возвращаться не стала, ноги сами принесли меня… к маме.
— Рита? Что-то случилось? — испугалась она, как только открыла.
— Ты была права, — всхлипнула я. — У меня с Глебом как-то не сложилось. Радуйся.
Я проскочила в квартиру, хотела шмыгнуть в свою комнату и поплакать всласть, но мама утянула на кухню.
— Садись и рассказывай, — строго приказала она. — А я пока чай заварю.
Три кружки горячего ароматного напитка с мелиссой приговорила, пока выложила все. Мама не перебивала. И когда я закончила изливать душу, не спешила выносить вердикт.
— И почему ты молчишь? — недоумевала я. — Где коронное «я же говорила»?!
— Ответь мне только на один вопрос, Рита.
— Ла-а-адно…
— Ты его любишь?
— Да, — нахмурилась я. — Но при чем здесь…
— Тогда не стоит рубить с плеча. В любых отношениях есть трудности, — сказала она.
— Что?! — Я едва со стула не свалилась. — Он же тебе не нравился!
Она вдруг отвела взгляд.
— Но, может, с ним ты будешь счастлива?
И только теперь я заметила, что мама была непривычно бледной, какой-то уставшей, поблекшей, что ли… Еще и похудела.
— Мам, у тебя все в порядке? Ты плохо себя чувствуешь?
— Все в порядке, дочка, — погладила меня по руке она. — Только о тебе переживаю, чтобы ты была пристроена, защищена и счастлива. Может, твой этот Глеб и не такой плохой вариант? А ссоры — они у каждого бывают. Ну запрещает он тебе работать… Так, может, и не так плохо это? Или хочешь, как я, на трех пахать?
О том, что танцы для меня закрылись, я не рассказала… Зато мы поговорили о многом другом, оторваться друг от друга не могли, словно вернулись вдруг в то время, когда между нами была ниточка крепкой родственной связи.
