Вскоре она заметила, что коридор раздваивается. Она могла двигаться прямо вперед, следуя по проходу, освещаемому слабым светом из маленьких окон над головой, или повернуть направо, в темноту.
Эванджелина прикусила губу и скорчила гримасу, ощутив пыль на коже, и подумала о том, что прямой путь по коридору ведет к гостевым спальням. Так как ее спальня была одной из последних обитаемых комнат, она усомнилась в том, что получит помощь, если двинется в этом направлении. Поэтому выбрала темноту.
Расправив плечи, она шагнула во мрак, населенный тенями. Но не сделала и дюжины шагов по темному замшелому коридору, пахнущем плесенью, как наткнулась на паутину. Темнота была слишком полной и густой, чтобы что-нибудь увидеть, и ей оставалось только снимать с лица и глаз вязкие клейкие нити.
При каждом шаге пыль летела ей в ноздри, сырой проход сужался, временами вынуждая ее выставлять вперед руки и ощупывать пол подошвами ног, оценивая возможность двигаться дальше.
Сердце ее бурно колотилось, и это свидетельствовало о приближении паники.
Неожиданно она оказалась на перекрестке. Куда идти? Проход прямо перед ней был узким и тесным, как тот, из которого она только что выбралась. И она решила не двигаться по нему, не идти дальше. Проходы слева и справа оказались достаточно широкими, чтобы стоять, положив руки на бедра без опасения оцарапать локти о грубые шероховатые стены.
«Думай! — приказала она себе, стараясь не замечать гула крови в ушах. — Направо или налево?» Эванджелина повернула направо. Этот проход был не только шире предыдущего, но оказался не таким пыльным и не таким сырым. В нем не было паутины. Хотя Эванджелина была рада этому обстоятельству, что-то ее смущало. Почему этот тайный проход чище остальных? Им недавно пользовались?
Не проскользнул ли мистер Лайонкрофт в спальню лорда Хедерингтона через фальшивый книжный шкаф, чтобы задушить графа во сне?
Свет. Она захлебнулась затхлым воздухом.
Бледный трепетный оранжевый свет просачивался сквозь четыре тончайшие щели, образуя совершенный прямоугольник на стене над головой. Эванджелина рванулась вперед.
Голоса. Молодые женские голоса. Она оказалась возле детской.
Она провела рукой по лицу и поморщилась, почувствовав, как размазала по коже пыль.
Взгляд, брошенный на одолженное у Сьюзен платье, показал, что ему следовало бы находиться в лучшем состоянии. Переливчатый текучий шелк был испещрен грязными потеками от пыли и слез, будто все утро она провела, съезжая с холмов и падая в овраги.
Она была не в том виде, чтобы нанести неожиданный визит детям леди Хедерингтон. Тем не менее мелодия их голосов показалась ей чрезвычайно милой, и она поневоле прислушалась, стоя у закрытой двери.
— Девочки! — Голос принадлежал Нэнси Хедерингтон. — Тсс! Это важно.
— Не понимаю почему, — послышался скучающий голос. Это говорила Джейн, средняя из девочек. — Никто с нами не разговаривает.
— Но если заговорят, — настаивала Нэнси, — вы должны сказать, что и я и матушка всю ночь провели с вами в детской.
— Почему я вообще должна спать в детской? Через два дня мне исполняется тринадцать лет.
— Джейн! Джейн! Ребекка не будет…
Дальнейшую беседу прервал детский крик.
Эванджелине стало любопытно осмотреть прикрываемый картиной проход. Она увидела коридор, освещенный светильниками в настенных держателях, и поспешила мимо двери в детскую, откуда исходил оглушительный крик, пока Нэнси Хедерингтон не выбежала оттуда и не поймала ее подслушивающей у двери. Минутой позже Эванджелина замерла возле открытой двери.
Это была дверь спальни Хедерингтона.
У нее не возникло желания посетить ее снова, не было желания заглянуть внутрь, но глаза ее не подчинились приказу мозга, и оказалось, что она смотрит на постель, где умер граф.
Она была пуста и застлана свежим бельем.
Кто-то здесь убирал. Вместо ужаса и смерти комната пахла лимоном и уксусом. И, вопреки собственным намерениям, Эванджелина шагнула внутрь. Горничная в чепчике сидела на корточках у стены и убирала коллекцию забавных тростей в виде шпаг с лезвиями, убиравшимися внутрь, принадлежавшую покойному графу. Она бросила взгляд через плечо, почувствовав, что кто-то остановился в дверях. Эванджелина замерла и сглотнула.
Джинни! Лицо девушки было все в синяках. Эванджелина рванулась к ней.
— Что случилось?
Смущенно моргнув, Джинни с трудом поднялась на ноги.
— Господин, мэм. Это из-за платка.
Мистер Лайонкрофт избил девушку из-за потерянного носового платка?
— Я думала, ты его нашла прежде, чем пропажа обнаружилась.
— Это так, мэм. Но еще раньше его обнаружила госпожа.
— Госпожа?
— Хозяйка. Хозяйка дома.
— Так этот дом принадлежит леди?
— Да, мэм, хотя не думаю, что она здесь останется, ведь он умер.
— Он… что?
— Умер. Разве вы не приходили сюда утром и не дотрагивались руками до его тела?
— Я… я… что?
Эванджелина не сводила глаз с девушки, и ей открылась истина.
— Так тебя избил лорд Хедерингтон?
Джинни кивнула.
— Лучше уж пусть меня, чем госпожу, хотя и ее он отделал на славу. Если позволите мне сказать, вы сегодня выглядите неважно и вся в пыли. У вас нет своей горничной?
— Я… да. Пожалуй, нет. А почему здесь не убирают слуги мистера Лайонкрофта?
— Убирали. Они убрали все, кроме палок господина с лезвиями внутри. Он всегда очень дорожил этими вещами. Надеюсь, госпожа сумеет их продать.
Эванджелина поспешила в коридор. Ей надо было попасть в свою комнату и переодеться, пока ее никто не увидел.
К сожалению, ей не повезло.
Как только она завернула за угол, из соседней комнаты появился Эдмунд Радерфорд с бокалом виски в руке, слегка покачиваясь при ходьбе.
— Ну-ну! — Он смотрел на нее ухмыляясь. — Так это мисс Пембертон, а я было подумал, что новая горничная, которую я еще не пробовал.
Эванджелина едва удержалась от брезгливой гримасы. Ее отчим и Эдмунд Радерфорд были типичными образчиками своего пола.
— Почему у вас вытянулось лицо, дорогая? Я и вас могу попробовать, если вы не против. Грязь меня не смущает, как и ваше прошлое.
Он шагнул к ней. Ноздри Эванджелины обжег исходящий от него запах алкоголя.
— Нет, благодарю вас.
Она поднырнула под его руку, в которой он держал виски, и двинулась дальше по коридору.
Он схватил ее свободной рукой, порвав кружево платья на спине.
— К чему такая спешка, мисс Пембертон? Вам некуда спешить. Все думают, что вы в своей спальне.
