И, конечно, Юргита. Признаваясь ей, Артур ждал, что она отзовёт помолвку. Это было бы логично, это вписывалось в логику этой несимпатичной жизни. Она не отозвала. Конечно, она закатила скандал. Конечно, Артур услышал много неприятного. Конечно, вся ситуация повлияла на них. Но она не отозвала помолвку. Она дала Римлянину месяц на отчаяние – состояние, в которое он окунулся со всей той несдержанностью, с которой ранее предавался наслаждению жизнью; впрочем, внешние проявления двух этих состояний в его случае отличались очень мало. Переждала и по прошествии этого времени поставила Римлянина перед фактом. Факт – она публичная персона, успешная модель. Следствие первое – она не может быть в отношениях с опустившимся неудачником, алкоголиком, наркоманом и кем ещё погрязший в саможалости Артур хочет быть. Следствие второе – она ведёт и должна продолжать поддерживать определенный образ жизни, который требует определенных денежных вложений. Вывод – Римлянин должен прекратить истерику и начать зарабатывать. В идеале – возвращая себе жизнь. Ту, которую он может и хочет любить. Кроме того, двадцатичетырехлетняя Юргита отметила, что хотя ей не обязательно выходить замуж в двадцать пять, но она определенно не собирается оставаться старой девой в двадцать восемь.
Нельзя сказать, что ультиматум Юргиты вывел Римлянина из отчаяния. Скорее, наоборот. Ультиматум стал основной причиной почему отчаяние и озлобленность стали отличительными чертами Римлянина в конце одиннадцатого – начале двенадцатого годов. Но теперь это были активное отчаяние и деятельная озлобленность, а не сковывающая жалость к себе. Это были отчаяние и озлобленность человека, хорошо поработавшего над тем, чтобы свести на нет весь результат прожитых годов, а потом, когда ему это удалось, выяснившего, что жизнь не торопится раздавать направо и налево вторые шансы. Это была озлобленность человека, чья невеста в неделю тратит больше чем он зарабатывает в месяц и отчаянное стремление соответствовать. Он отчаянно не принимал помощи от Юргиты и озлобленно пихал ей деньги, когда она собиралась на длительные иногородние сессии. Юргита, если не была счастлива, то была удовлетворена результатом. Артур не был.
Очень скоро выяснилось, что работа на телевидении для него заказана. Во всяком случае – в ближайшие несколько лет. То же касалось и крупных печатных изданий – как бумажных, так и электронных. Он мог готовить материал анонимно, но в качестве основного заработка позиция «литературного негра» не годилась. В сочетании с работой на складе, куда он позволил привести себя Коксу, и кучей одноразовых приработок – получалось терпимее, пусть и все равно паршиво. Статьи в интернете помогали не больше, тем более, что и там крупные игроки не хотели видеть его имени среди авторов. Тогда Артур стал отказывать себе во всех привычных развлечениях и вообще, если рядом не было Юргиты, позволял себе лишь минимальные траты. Финансово – лучше, но на душе ещё паршивее. Зато времени действительно стало больше.
* * *
Клуб «Жемчужина» не был высококлассным заведением. Элитных, респектабельных, престижных клубов в Вильнюсе хватало и без него. Как для гетеросексуальной публики, так и для ЛГБТ-сообщества. В такие клубы ходили, когда нужно было поддержать или создать репутацию, встретиться с определенными людьми или произвести впечатление на определенных людей, подтвердить статус. «Жемчужина» не была статусным местом.
Не был этот клуб и притоном, клубом, рассчитанным на иногороднее студенчество и бюджетных секс-туристов. Таких клубов в столице тоже хватало. «Жемчужина» была стильным ровно настолько, чтобы это не казалось претенциозным, местом для своих, но при этом открытым для всех, кто готов с уважением относиться к атмосфере клуба. В общем, с учетом специфики, это было удивительно уютное место.
– Здесь уютно, – с некоторым удивлением сказал К-1, когда Саулюс проводил их за столик и отошел за напитками и подмениться. Уж согласно кивнул. Римлянин усмехнулся:
– Еще бы… – но, посчитав шутку про гомосексуальность и чувство стиля, слишком банальной для данной ситуации, оставил фразу незаконченной. – Как живёшь, Гнездо? Ужа-то я часто вижу, а тебя…
Уж согласно кивнул, оставив Каролису вести светскую беседу, хотя, по мнению К-1, логичнее было бы поступить наоборот, учитывая, что встречаются они с одноклассниками Жильвинаса. Но священник был крайне молчалив весь вечер – то есть весь тот час, что прошел с момента, когда Каролис и Жильвинас встретились в кафе рядом с «Жемчужиной», – и ничто не намекало на то, что его настроение изменится. Лиздейка пожал плечами.
– Нормально. Не женат, работаю в баскетбольной федерации… Собственно, по этому поводу и встреча, но это потом… А ты как? Я о тебе ничего не слышал аж… – К-1 запнулся. Римлянин рассмеялся, лишь самую малость переигрывая.
– С тех самых пор, как я погубил свою профессиональную карьеру, выматерив, используя идиомы языка идеологического противника, одного из игроков основы сборной Литвы во время прямой трансляции самого рейтингового ивента литовского телевидения прошлого года – это самое исчерпывающее определение того эпизода. Тоже нормально. Вон, Коксик меня к себе работать устроил…
– Сюда? Ди-джеем? – попытался угадать Лиздейка, вызвав новый приступ смеха Римлянина. На сей раз – вполне беспечного.
– Неплохая идея, я почему-то о таком жанре вообще не думал. Не, на складе, грузчиком работаю. Временно, – возможно, последнее слово прозвучало не слишком уверенно, но опять же – кто способен читать интонации собеседника, с которым никогда не был слишком близок? А Уж, по-прежнему погруженный в себя, молчал, рассеянно улыбаясь.
– А в интернет не пробовал? В блоги. В видеоблогах сейчас, говорят, бум. В Ютубе, там..
– В Ютубе… – Римлянин задумался. – Это нужно видеоматериал делать, а я всё больше по слову. Но спасибо, подумаю…
– За счет заведения! – торжественно объявил Саулюс, ставя на стол принесенный поднос. В центре подноса размещалась белая от изморози бутылка водки в наполненном льдом ведерке, рядом с ней – графин с апельсиновым соком, тарелка мясных закусок, тарелка сырных закусок и тарелка с хлебом. Завершали композицию три высоких рюмки, четыре бокала и кружка-заварник зеленого чая.
– Тогда за встречу! – Римлянин потянулся к бутылке, а Саулюс сноровисто освободил поднос и сунул его проходящему мимо официанту. Выпили – и Римлянин налил по второй.
– Так ты говорил – у вас дело? – спросил Ужа Саулюс. Уж, вертя на столе кружку, кивнул.
– Я… Я тут второстепенное лицо. Пусть Каролис рассказывает. Просто имейте в виду, дорогие – я одобряю, благославляю и сам участвую, – он улыбнулся все той же растерянной, обращенной скорее к самому себе, улыбкой. – Так что… Слушайте.
После такого представления, К-1 решил, что лучше всего начать с рюмки. Поднял, произнес необязательное: «Будем!» и заглотил рюмку. Римлянин последовал его примеру. Кокс хлебнул пива.
– Мне еще работать….
– Понятно, – Каролис зажевал. – В общем, не размусоливая: я предлагаю нам выступить в качестве сборной Литвы по баскетболу на предстоящем отборочном турнире в Венесуэле и, если нам повезет там – на Лондонской Олимпиаде. Все.
