У Марка заныло сердце.
Возьми себя в руки.
Она не пошевелилась, когда он на цыпочках прошел к кровати и придвинул стул. Марк просто сидел и ждал. Он не был готов к тому, что она спит, и не знал, что ему делать. Что это значит? Она тяжело больна?
Во рту пересохло, он с трудом дышал. Он смотрел, как еле заметно поднимается и опускается белая простыня у нее на груди, как резко выделяются под ярким верхним светом темные волосы, длинные ресницы, бросающие тень на бледные щеки, нежно очерченные губы. Она красивая, очень красивая.
И такая одинокая. И далекая.
Он опустил глаза и увидел, какие у него грязные джинсы и сапоги. На кисти — черное масляное пятно. Он потер руку о коленку.
Софи открыла глаза.
— Марк!
Он хотел улыбнуться, но улыбка не получилась.
— Привет.
— Ты давно здесь?
— Минут пять. — Он наклонился к ней. — Как ты?
Софи покачала головой. Зажав пальцами дрожащий рот, она хотела справиться со слезами, но ей это не удалось — слезы наполнили глаза и потекли по щекам.
— Любимая.
Марк не знал, что говорить, о чем спрашивать, как осмелиться прикоснуться к ней. Он легонько похлопал Софи по руке, погладил ее локоны, рассыпавшиеся по подушке.
— Ты знаешь, как испугать мужчину. — На сей раз ему удалось выдавить улыбку.
Но Софи это не помогло — она продолжала плакать, и из-под ладони, которой она закрывала рот, вырывались рыдания.
Марк был смертельно перепуган и не знал, что ему делать. И еще эта грязная одежда! Он, чего доброго, испачкает Софи. Но все же склонился пониже и хотел поцеловать ее в щеку.
Она обхватила руками его шею, прильнула к нему, а ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий.
— Бедная моя девочка. Не переживай так.
— Я потеряла ребенка!
Марку показалось, что он падает в пропасть.
Ребенка нет.
Он беззвучно застонал, но тут же одернул себя. Он приехал, чтобы поддержать Софи, а не добавлять ей страданий.
Она продолжала плакать. А он целовал ее мокрое лицо и пытался найти нужные слова, чтобы утешить. Обняв Софи, он баюкал ее, как баюкают маленького ребенка.
Наконец рыдания стихли, и она шмыгнула носом.
— Марк, прости.
— Тихо, тихо. — Господи, она еще просит прощения! Он взял с тумбочки пачку бумажных салфеток и протянул ей.
Софи взяла несколько штук, вытерла покрасневшие от слез глаза и нос и высморкалась.
— Тебе сообщили, что произошло?
— Да ничего не сообщили. Я знаю только то, что Джилл вызвала бригаду медиков.
У Софи вырвался прерывистый вздох, и она без сил опустилась на подушку.
— Здесь мне сразу же сделали УЗИ. И выяснилось, что ребенок… плод… перестал развиваться. — Она снова едва не разрыдалась. — Я все время думала о моей маленькой фасолинке… нашем ребенке. — Софи замолчала, закрыла глаза, и у нее по телу пробежала дрожь. Когда она открыла глаза, то произнесла безжизненным, уставшим голосом: — А он не рос и не мог вырасти. Врачи говорят, выкидыш был неизбежен.
Неизбежен.
У них не было ни малейшего шанса родить этого ребенка.
— Доктор говорит, такое случается, — добавила Софи. — Якобы это необъяснимое явление, но очень распространенное.
Марк с трудом сглотнул.
— Понятно.
— Все кончено, Марк. — Софи лежала с закрытыми глазами, а Марк смотрел на ее дрожащие веки и искал слова поддержки, но в голову лезли одни лишь избитые банальности.
Софи, не двигаясь и не открывая глаз, прошептала:
— Теперь все возвращается на круги своя.
Марк понял, куда она клонит, и крикнул:
— Нет!
Софи открыла глаза и посмотрела прямо на него.
— Я доставила тебе столько хлопот. Мне вообще не следовало прилетать сюда и вторгаться в твою жизнь.
— Разве я жаловался?
— Нет. — Она дотронулась до его руки. — Ты хороший человек, Марк.
— Хороший?
Да такие слова говорят на похоронах! Когда прощаются навсегда.
В глазах Софи появился решительный блеск, и она твердо произнесла:
— Ты можешь вернуться в «Кулаба Уотерс» и жить спокойно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Страшные слова, произнесенные Софи, вонзились в сердце Марка и причинили не меньшую боль, чем мысль о потерянном ребенке.
Софи было не легче. Она поняла, что теряет ребенка, как только внизу живота началась спазматическая боль. И еще она поняла, что теряет Марка. У нее было достаточно времени для обдумывания — сначала в самолете, и потом, когда в больнице ей сообщили, что у нее выкидыш.
После того, как все кончилось, ей хотелось только одного — свернуться в комочек и отдаться своему горю. Но любовь… это такая странная вещь, которая не позволяет быть эгоистичной. Несмотря на свое несчастье, она понимала, что нужно подумать и о Марке. Бедняга Марк. Она примчалась к нему с другого конца света, нарушила распорядок его жизни, отвлекла от каждодневной работы. Она повела себя бездумно по отношению к нему.
Господи, сможет ли она забыть его?
Она увязла в собственных проблемах, думала исключительно о себе, боясь опять потерпеть неудачу. Вот и пришло время расплаты.
Надо быть честной. С самого начала их знакомства она поняла, что Марк — джентльмен. Что он хорошо воспитан и не отправит ее обратно. И Тим, и Эмма, и мама дали ему понять, чего от него ждут: ждут, что он поступит благородно и спасет Софи от очередной жизненной неудачи.
Но неудача все-таки ее постигла. Жизнь преподнесла ей тяжелый урок, последствия которого ей еще предстоит ощутить. Она потеряла ребенка, который связывал их с Марком. Она взвалила на Марка свои проблемы, и теперь пора освободить его от них. Ей придется это сделать — другого пути у нее нет. Ради его спокойствия она найдет убедительные аргументы.
Только бы он не выглядел таким несчастным! Несмотря на загар, он был очень бледен, в темно-карих глазах светилась печаль.
Он отвернулся и уставился в окно.
— Ты прощаешься со мной? Хочешь уехать?
— Да.
Откуда только у нее взялись силы, чтобы произнести это ужасное слово с достоинством?
— Но вначале ты вернешься в «Кулаба Уотерс»?
— Нет, Марк. Это ни к чему.
— Значит… значит, когда тебя выпишут, ты полетишь прямо в Англию?
— Конечно, — твердо ответила Софи и более мягко добавила: — Как только смогу заказать билет.
