– Какая у меня ковбойша, – тычется в меня эрекцией. Смеюсь, мне нравится, что он постоянно меня хочет.
– Попридержите ваш ствол сорок второго калибра, мистер Иствуд, – он хохочет и тянет меня за руку, разворачивает к себе лицом.
– Может пойдем в здание Эмпайр Стейт Билдинг? Представь, бар премиум-класса, закуски, а в девять часов переместимся на смотровую площадку, посмотрим фейерверк с высоты восемьдесят шестого этажа? – представила себе эту картину, опять эти снобы, а вдруг там Мэтью будет?
– Нет, давай без этих дорогих закидонов, – мне вполне хватило ресторана.
– Ладно, как скажешь.
В магазине купила покрывало, плетеную корзинку, так для меня выглядит идеальный пикник. Кристоф привозит нас в Бруклинский парк, исключительно мое пожелание.
Устраиваемся на лужайке, напротив нас Бруклинский мост. Расстилаю покрывало, Доминик, морщится, тяну за руку, и ему ничего не остается, как подчиниться и сесть рядом. Народу так много, что яблоку некуда упасть, все пришли посмотреть на легендарный салют. Непривычно видеть Доминика в обычной одежде: белая футболка оттеняет смуглую кожу, прорисовывает развитую мускулатуру, фирменные джинсы обтягивает крепкие бедра. Достаю гамбургер и откусываю.
– М-м-м, – закрываю глаза от удовольствия, соус бежит по пальцам, облизываю, в зелёных глазах вспышка, озорные огоньки танцуют джигу.
– Хочешь? – протягиваю ему гамбургер.
– Да, – он впивается в мои губы. Похоже, я ужин для него.
Отношения с Домиником наладились, он больше не звал меня в свою комнату. Я думала, он смирился, но сегодня нашла его в игровой. Он снял с крючка «кошку» и гладил её, словно она живая.
Надо как-то пересилить себя и найти компромисс, пойти на то, что он хочет.
Маргарита так и не вернулась, не смогла до конца вылечиться, поэтому всеми домашними делами занимаюсь я. Это мой способ успокоиться, когда я нервничаю, уборка отлично помогает, вот и сейчас драила стол на кухне, потом плитку.
Если любишь, то нужно уступать, перебарывать свои страхи. Я уверена, Доминик не причинит мне вред, не оставит такие же шрамы, какие оставлял отец, но несмотря на мою уверенность в моём мужчине, боюсь этой «кошки». От этого девайса кончики пальцев холодеют, липкий страх ползёт между лопатками, тело деревенеет. Не знаю, почему он так меня пугает. Может, всему виной этот дурацкий сон про отца, вернувшаяся фобия, что так мирно спала всё это время.
– Адель, ты сейчас дыру в плите потрешь. Может, уборщицу наймем?
– Не хочу, – чтобы посторонний человек слонялся по нашему дому, вторгалась в наш уединенный мир, такой хрупкий и ненадежный.
Меня продолжает преследовать страх, что скоро Доминик поймёт, что я ему неровня, что не нужна ему. Как он, такой идеальный, мог вообще посмотреть на меня? Уже это чудо, в которое я до сих пор не верю.
– Завтра идём на банкет, – говорит Доминик.
– Идём?
– Да ты тоже идёшь, – волнение нарастает, перед глазами мелькают кадры из кинофильмов, где идеально одетые люди в дорогих фраках и дамы в вечерних шикарных нарядах, и среди всей этой роскоши я. Абсурд?
– Может, пойдёшь один? – с надеждой в голосе спрашиваю, опуская глаза. Вдруг Доминик увидит, какую-нибудь светскую львицу и меня рядом, и поймёт, что мы не пара. Одно дело сходить с ним в ресторан, общаться только с ним, другое на светский раут.
– Нет, мы вместе, значит идём вдвоём. На таких вечеринках не принято появляться одному. Ты хочешь, чтобы я нашёл себе другую спутницу? – он обнимает меня за талию, утыкаюсь носом в белоснежную рубашку и отчаянно трясу головой. Я не хочу делить его ни с кем. От одной мысли подсознание рычит и говорит: мой мужчина! Значит, придётся потерпеть.
***
Въезжаем на территорию, где множество дорогих машин, мужчины в лоснящихся черных фраках, выходят, подают руку своим спутницам. На этой вечеринке дресс-код: мужчины в чёрном, женщины в красном.
Доминик обходит машину, помогает мне выйти, чувствую себя Золушкой, попавшей на бал, и в полночь мой наряд превратиться в перепачканнуе сажей униформу уборщицы.
Руки подрагивают, впереди нас чопорно вышагивает дворецкий, провожая гостей. В зеркале, обрамленном золотой тяжёлой рамой, ловлю своё отражение. У стилиста попросила причёску попроще и мне сделали французскую косу. Но назвать её простой не получается, в нее вплетены красные рубины, они идеально гармонируют с цветом платья с голыми плечами, шея кажется невыносимо длинной и тонкой, её обтягивает ожерелье в виде ошейника, с такими же рубинами в белом золоте, грудь кажется вульгарной, но, когда я вышла в нем к Доминику и высказала сомнения на этот счёт, он затолкал меня обратно в примерочную и доказал, что я ему желанна. Очень желанна. Вырез на бедре вроде приличный, пока я не делаю шаг, нога оголяется, в туфлях на высоком каблуке, я, и без того не маленького роста, кажусь просто шпалой.
Доминик сегодня невыносимо красив, никогда бы не подумала, что мужчина может быть так сексуален во фраке. Может, всё потому, что это мой Доминик?
Услужливый официант предлагает нам дорогое шампанское, ловко удерживая серебряный поднос, заставленный бокалами на длинных ножках. Доминик убирает мою руку, которой я, до побелевших костяшек впивалась ему в локоть.
– На, выпей, расслабься. Тут люди, а не гиены, – залпом выпиваю содержимое, пузырьки ударяют в мозг, щекочут нос. Я расслабляюсь, отвечаю улыбкой на улыбку Доминика. – Ты самая красивая здесь, – шепчет на ухо, потом подносит руку к губам, мягко целует кончики пальцев, вызывая восторженный трепет во всём теле.
Мы движемся к центру, где стоит статный блондин, видимо, хозяин праздника. По дороге мы останавливаемся, Доминик перебрасывается парой фраз с гостями, не забыв представить меня. Дамы горделиво-снисходительно оценивают мой внешний вид и также улыбаются. Их больше интересует Доминик, вот где они не скупятся на радостное приветствие и кокетство. Мужчины неприятны, они напоминают мне Мэтью. Их взгляды липкие и мерзкие. После оценки моего лица, непременно перемещаются в вырез платья, и я уже жалею, что послушалась Доминика. Их спутницы, естественно, это замечают, смотрят на меня раздражённо.
Наконец, мы подходим к хозяину вечера. Мужчина стоит ко мне спиной, заложив руку за спину, в другой держит бокал. Гордая осанка, благородный вид, он смеётся шутке одного из гостей, голос у него бархатный с приятным тембром. Он поворачивается.
– Доминик! Очень рад, что ты смог приехать, – пожимает ему руку.
– Джефф, я не мог пропустить такое событие.
– Я смотрю, ты с очаровательной спутницей.
– Да. Позволь представить Адель Мур. Адель, это Джефф Уокер, – лицо мистера Уокера хмурится, между черными бровями пролегает складка, тонкие аристократические губы складываются в линию. Неужели ему так неприятно видеть меня, или просто брезгует. Я думала, аристократы скрывают свои эмоции.
