Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Марина развлекала меня в этот день как могла. На «вольво» мы отправились в подмосковный фешенебельный поселок, охраняемый милицией, где у Марины была шестикомнатная квартира в доме-«крепости». Иностранные бизнесмены, понимаете ли, неуютно чувствуют себя в криминогенной столице. И некоторые предприимчивые компании отстроили для них жилые комплексы в стиле fortress[7]в подмосковных лесах. Искусственный пруд, охрана, международная линия для установки факса.
За городом Марина доверила мне руль «вольво», и я смогла освежить воспоминания туманной молодости. Когда на автокурсах мы первый раз выехали в город, инструктор в три минуты стал совсем седым. И по сей день вожу я мерзко (чтобы не сказать хуже), так как мне не часто приходится этим заниматься, но Марина стойко перенесла шесть ям, которые мне не удалось объехать и на которые «вольво» не была рассчитана.
Свою квартиру Маринка обставляла по каталогу. Тыкала пальцем в фотографии — шторы вот такие, а паркет — вот этот, плинтуса белого цвета и вот эту прозрачную китайскую вазу с райскими птицами — вон в тот угол. Первый раз я увидела (не по телевизору) платяной шкаф длиной восемь метров. Я ходила из комнаты в комнату с разинутым ртом, из золотисто-белой спальни в сумрачно-красную столовую, нажимала клавиши огромного рояля в гостиной (и кто на нем играет?) и падала на лимонно-фиолетовый диван. Марина с естественным равнодушием руководила экскурсией и предлагала мне брать все, что нравится: ей все равно ничего уже не надо. Я бы взяла рояль, но тяжело нести.
— Знаешь, — обронила она грустно после очередного залпа моего восхищенного оханья, — я бы все это барахло отдала, чтобы любить кого-нибудь так, как ты любишь Сергея. Но я на это, кажется, уже не способна.
— Маринка, брось, — сказала я расстроенной аскетке, изучая замысловатый прибор для массажа эпидермиса в районе ушных раковин, — ты без парня не останешься. Только не афишируй машину и квартиру, а то не сможешь разобраться, кто тебя полюбил за душу твою бессмертную, а кто — за сопутствующие аксессуары.
— Ты ничего не воспринимаешь всерьез. Я думаю, для тебя вообще не существует проблем.
— Я действительно считаю, что девяносто восемь процентов проблем и неприятностей, которыми мы забиваем себе голову, на самом деле таковыми не являются. Почему ты грустишь? Да ты просто не имеешь на это права. Разве ты прикована к постели и не можешь сдвинуться без посторонней помощи? Или стоишь в подземном переходе, выпрашивая милостыню? Если у тебя сейчас застой в чувственной сфере, то радуйся самому факту существования, даже и без любимого человека. Иногда надо прикидываться капустой и получать наслаждение, например, от физического движения. От сознания, что ты жив, организм функционирует, пища совершает свой неторопливый путь по внутренним органам, мускулы сокращаются, глаза улавливают солнечный свет, сердце трудится. Или, к примеру, мы с тобой сегодня мчались по магистрали под сто в час. Это было прекрасно.
— И чуть не врезались в «КамАЗ»!
— Вообще-то да. Извини. Но знаешь, мне все равно так нравится жить. Я выползаю утром из подъезда, смотрю на деревья и небо — внизу, конечно, грязновато, но на уровне шестого этажа еще можно обнаружить природу. Деревья и небо пока на месте, и они меня радуют но утрам. Маринка, займись благотворительностью — собирай бездомных и корми их обедами. Тебе просто скучно, и ты бездействуешь. Как только начнешь что-то делать, в жизни начнут происходить события: и хандра пройдет, и любовь появится.
— Не уверена. Но наверное, ты права, надо заняться чем-нибудь.
Я, как всегда, не смогла удержаться от своей пагубной привычки давать советы. В этом плане я неисправима. Хотя Марине и вправду можно посочувствовать: уж слишком мерзопакостной дрянью оказался ее муж. Но если она его так ненавидела, как говорит, то надо было уйти от него пару лет назад. Интересно, а я смогла бы, узнав, что муж мафиози, уйти от него, отказаться от роскоши, бросить все и начать с нуля?
Вечером — о счастье! — вернулся с фронта Серж, лохматый, небритый, веселый. Мы с Антрекотом повисли на нем, словно разноцветные имбирные пряники на немецкой рождественской елке. Серж легко стряхнул нас на коврик, потребовал много еды, горячую ванну, приказал смазать пистолет, Антрекоту не путаться под ногами, мне — готовиться к тяжелой трудовой ночи. В доме наступил праздник — в дом вернулся мужчина. Я пыталась выведать, как идет операция по переброске на Запад сырья, пригодного для изготовления ядерного оружия, сколько кассет Серж уже отснял, нельзя ли как-нибудь умыкнуть деньги, которые будут получены от англичанина за плутоний, нельзя ли будет увести также и плутоний и выгодно продать его на стороне, нельзя ли оставить себе видеокамеру для будущих секретных операций и т. д.
Сергей, распаренный после ванны, с мокрыми волосами, молча жевал вторую котлету, отслеживал вилкой разбегавшийся по тарелке зеленый горошек и каждые две минуты запихивал обратно под стол морду Антрекота, который, конечно, примостился на его коленях и в верноподданническом экстазе ставил влажным носом штампики на могучей груди хозяина.
Если верить показанию электронных часов, рвануло в 3.46. Мне показалось, что рухнуло десятиэтажное стеклянное здание. Одновременно на кухне загрохотала посуда, раздался оглушительный треск, что-то пронзительно заскрежетало, кровать тряхнуло.
Мы с Сержем подскочили вверх, как на батуте. Сергей тут же помчался к очагу взрыва. Очагом оказалась наша кухня. При свете лампочки из прихожей можно было разглядеть, что ремонта — тщательно игнорируемого последние три года — нам теперь не избежать. Стол разлетелся в щепки, кафель частично отвалился — казалось, что его вырывало когтями огромное чудовище, шкаф с посудой сорвался с петель.
— Граната. Кажется, «РГД-5». Маломощная, — констатировал Сергей, рассматривая что-то на полу среди осыпавшейся штукатурки, обломков кухонного стола, осколков стекла и битой посуды.
— Да уж, маломощная, — пробормотала я. — А если бы я в этот момент захотела соленого помидора из холодильника?
Из разбитого окна тянуло холодом — но нам еще повезло, что сейчас не зима. Соседи даже не шевельнулись — может быть, решили, что началась война, и теперь торопливо досматривали сны перед организованной отправкой в бомбоубежище?. Затаились, трусы. А вдруг мы здесь истекаем кровью!
Я услышала из прихожей тихое попискивание, и мне моментально стало плохо от нехорошего предчувствия. В углу, за тумбочкой, впечатавшись в стену так, что его можно было принять за орнамент обоев, сидел Антрекот, измазанный кровью. Когда я увидела его, то окончательно приморозилась к месту: в ужасе я боялась увидеть вспоротый осколком живот, раскомплектованный кишечник и оторванный хвост. Антрекот, всхлипывая, пополз ко мне, оставляя на паркете красные следы. Из столбняка меня вывел Сергей: с криком «Неси бинт!» он бросился спасать несчастное животное.
У Антрекота оказалась перебита лапа. Пока Сергей делал ему перевязку, бедный кот кряхтел и взглядом искал у меня сочувствия. Я держала бинт и давилась рыданиями.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
