Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Полицейский промолчал, видимо, руководствуясь известной истиной, что спорят только дураки, а умные – соглашаются. Катя поняла, надо вставать и уходить. Больше от этого типа, увы, ничего не добьешься. Но номер мобильного она у него все-таки выпросила. И вечером того же дня он ей пригодился…
* * *
Гумилеву собралась звонить Таисия Федоровна. Доводов дочери она слушать не стала, и рассказ о незадавшемся визите в ОВД ее нисколько не смутил. Таисия Федоровна твердо стояла на своем и крутила телефонный диск.
– Я просто хочу рассказать то, что видела своими собственными глазами. А видела я достаточно. Они тогда на дороге едва не подрались! – Во взгляде матери чувствовалась решимость. – Ты, Катерина, человек творческий и просто не умеешь с ними разговаривать. Им нужны факты, свидетели, очевидцы. И нечему тут удивляться… ты только что-то слышала, а я видела!
– Ха-ха… Я, мам, поражаюсь твоей пионерской наивности. Свидетели им нужны! Очевидцы! Им ничего не нужно, лишь бы их оставили в покое. А мы им просто жить мешаем. Этот Гумилев смотрел на меня сегодня, как на какого-то таракана.
– Можешь говорить что угодно. Но я все равно позвоню, потому что Клим этот настоящий уголовник… В конце концов я это не для себя, а для Семена делаю. Вдруг действительно с ним что-то плохое случилось… Ой, уже семь часов, ничего, полиция работает допоздна.
– Допоздна, допоздна, мамочка… Блажен, кто верует. – Кате надоели препирательства, и она, вооружившись очками, пошла к себе читать.
Катина комната находилась в мансарде на втором этаже, как раз над спальнями Севы и мамы. Она сама ее выбрала. Ей нравилось жить на отшибе, подальше от посторонних звуков. Мамин храп за стеной, утренняя кухонная суета, собачий лай… нет уж, увольте. Так вовсе сна лишишься. А ко сну, глубокому, продолжительному, сладкому, у Кати всегда было особенное отношение. Все домочадцы, и настоящие, и бывшие, давно к этому привыкли и хорошо усвоили, что проспать Катя может долго, будить ее процедура малоприятная и с утра ее лучше не трогать.
На пороге комнаты хозяйку встретила Булька.
– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – обратилась к ней Катя и, высунувшись в окно, посмотрела на соседский участок. Сквозь плотную желто-зеленую листву едва просматривалась узкая тропинка, ведущая к калитке, и небольшой пятачок земли с грядками у самого дома. Хорошо видна была лишь его крыша, большая, замысловатая, с давно облупившейся краской.
– Никаких признаков жизни… – продолжая разглядывать ее, задумчиво произнесла Катя. Как вдруг из маленького слухового окна, смотрящего прямо на нее, вылетела ворона и, пронзительно каркая, устремилась вдаль. В это же мгновение Катерина явственно, почти физически, кожей ощутила тревожные флюиды, исходившие от этого большого старого дома.
К окну подошла Булька, посмотрела на хозяйку, комично наморщила лоб и замолотила хвостом.
– Ну все, хватит. В любом случае я тут ни при чем, – произнесла Катя и, усевшись, наконец, за маленький письменный стол, углубилась в чтение. Роман из последних новомодных был объемным и до того скучным, что через короткое время Катю стало клонить в сон.
Тут снизу раздался страшный грохот, зазвенела посуда, и послышалось оханье Таисии Федоровны. Катя поспешно высунулась в лестничный проем.
– Мам, у тебя все в порядке?
– Да, в порядке, – ледяным тоном ответила Таисия Федоровна и сразу продолжила в том же подозрительном тоне: – Нельзя, Буля! Фу! Не лезь ты сюда своими лапами!
Почуяв неладное, Катя спустилась в кухню и обнаружила, что весь пол залит свежесваренными зелеными щами, которые с аппетитом лакает Булька, а Таисия Федоровна, стоя на четвереньках, пытается собрать эту зеленую жижу в ведро.
– Погоди, мам, дай я тебе помогу.
– Да что уж тут… как-нибудь сама справлюсь, – в голосе матери звенела невысказанная обида.
– Вставай, вставай, тебе нельзя наклоняться, – и, схватив швабру, Катя принялась вытирать пол.
– И не надо мне помогать, слава богу, еще сама могу себя обслуживать. От вас разве дождешься… вечно то дела, то работа… конечно, все кругом заняты, одна я свободна… и мне делать нечего.
– Да что на тебя нашло? – яростно орудуя шваброй, возмутилась Катя.
– Делать мне нечего… он мне прямо так и заявил… вот ведь как получается, МНЕ ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО.
– Кто он-то?
– Да этот твой, поэтический, из полиции…
– Мой?
– Говорит мне, мол, сначала дочка пришла. Ее, видать, слуховые галлюцинации замучили, а потом еще мать звонит и требует, чтобы ОМОН прислали, потому что кто-то там у них возле участка ссорился… вот ведь все как представил, передернул, с ног на голову перевернул!
Ситуация прояснилась – разговор с полицейским состоялся, но бдительность Таисии Федоровны тоже была не оценена. Впрочем, выступать со словами «я же тебе говорила» Катя не стала, чтобы не обидеть и без того обиженную маму. Тактичней было поохать, посокрушаться вместе с ней, что, собственно, она и сделала.
11. Северная Персия
Май, 1916 г.
Раскаленный солнечный диск скрылся за облаком. С гор подул ветер, сухой, жаркий, колючий. По желто-бурой истрескавшейся от зноя земле, прыгая на кочках, пронесся перекати-поле. Мучимые жаждой мулы покорно плелись вслед за пешим проводником, который, казалось, совсем не чувствовал усталости. Чуть замедлив шаг, он повернулся к попутчикам, сверкнув крупными белыми зубами, и произнес:
– Ага![18]Осталось совсем недолго. Деревня должна быть вон за тем холмом с сухим деревом. Там вода, течет ручей, можно напоить мулов.
– Хоб[19], – ответил один из путников, почти все его лицо скрывал плотный холщовый плат, из-под которого смотрели яркие голубые глаза.
– Только к неверным в деревню мне идти нельзя. Белый ага должен понять. Заплати мне деньги до того, как мы придем.
– Хоб, хоб, – кивнул всадник и пришпорил мула.
Вот уже пять дней путники двигались по суровой земле провинции Яст, последнему пристанищу последователей Заратуштры. Именно здесь, в труднодоступных горных лощинах, по словам проводника, находились селения зороастрийцев, хранителей одной из самых древних и загадочных религий мира, наследников древних магов. Гонимые властью и официальным исламом, они давно покинули большие города, оберегая свою веру и традиции, уходя все дальше и дальше от людей. Не считая перса-проводника, путников было трое: первого, прекрасно владеющего фарси, звали Петр Иванович Мельгунов, он был инициатором этого путешествия и вел переговоры с проводником, второй, его соотечественник, Григорий Буров, работал в русской миссии в Тикрите, он, как и третий их спутник, французский виконт Жером де Сансир, вызвался сопровождать Мельгунова, как говорится, из любви к путешествиям и приключениям.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
