Книга Гробница древних - Мэделин Ру

Смелее.

Щит Мэри окутал нас, уменьшив жар языков пламени и удушающую горечь клубов дыма, но пламя уже охватило стены. Ломкие страницы старинных книг служили идеальной растопкой, отчего у меня сжималось сердце. С таким же успехом мы могли пытаться противостоять нападающим, стоя на вязанке сухого хвороста. Кхент попятился, спрятавшись за охранным щитом. Он принял из рук Найлса пистолет и, не зная, что с ним делать, просто ударил ближайшую фигуру в белом балахоне, выбил из ее рук факел и затоптал его ногой. Фатом зарядила пистолет, который взяла у Найлса, и выстрелила. Она оказалась отменным стрелком, но целей было слишком много.

Но хуже и страшнее, чем размахивающие палками и дубинками фигуры, было пламя, которое подступало к нам по деревянному полу.

– Должно быть, они проследили за мной, когда я возвращалась из таверны, – пробормотала Фатом.

Я едва слышала ее сквозь треск языков пламени.

– Никогда не думал, что скажу это, – крикнул Дальтон, стреляя вслепую в надвигающуюся на нас толпу, – но теперь самое время, чтобы появился Отец и вступил в игру!

Я застыла, глядя на него. Его слова больно ранили. Но он был прав. Противник превосходил нас числом, а я вовсе не была метким стрелком, который был бы нам сейчас очень кстати. Силы Мэри слабели, прозрачная поверхность ее защитной сферы начала таять, нас все сильнее и сильнее окутывали клубы дыма. Пожар? Его уже было не остановить: он быстро и жадно пожирал, проглатывал полки, обступая нас с трех сторон сплошной стеной огня. Мэри пронзительно закричала, когда балка недалеко от нас треснула, обвисла, а затем рухнула вниз. Стеклянные витрины осколками брызнули в разные стороны. Ее щит полностью истаял. Я услышала шаги. Это Мэри спустилась по лестнице и присоединилась к нам.

Кхент получил сильный удар в предплечье и, отлетев назад, врезался в меня. Я схватила его за плечо и заметила, как на его рубашке проступает кровь. Потом я закрыла глаза, позволяя хаосу и дыму заполнить мое сознание, сосредоточившись на том, что последним, что я видела, была кровь. Первая кровь. Больше крови!

Отец откликнулся почти мгновенно. Он словно ждал этого момента. Глаза застлало кровавой пеленой. Я почувствовала странный, буйный всплеск его силы, она заполнила все мое сознание, подавив мои собственные мысли.

Я заколебалась, не желая терять контроль, не желая снова давать ему полную волю. Кто знает, сколько народу пострадает в предстоящей бойне?

Я ничего не видела, но слышала рев огня и гневные выкрики преследователей, которые оттесняли нас все глубже в магазин. Мы отступали, и у меня не оставалось времени. Но мне на плечо легла чья-то рука. Мягкая и нежная, она придала мне сил, и я почувствовала, как влияние Отца на меня становится все слабее, а затем окончательно исчезло. Я оглянулась через плечо и увидела Мать, которая смотрела на меня с печальной улыбкой на губах.

– Нет, – произнесла она. – Ты не должна давать ему волю.

– Но…

Она взмахом руки заставила меня замолчать. Все восемь ее нежных пурпурных глаз были закрыты, подол ее платья, расшитого перьями, трепетал от огня. Отодвинув меня в сторону, она шагнула вперед и скользнула по опаленному огнем ковру по направлению к толпе. Она была совсем беззащитна, безоружна, и я двинулась следом за ней. Я не могла позволить ей умереть от рук этих людей, особенно после того ужаса, через который мне пришлось пройти, чтобы ее спасти. Кхент и Дальтон испуганно вскрикнули, а Фатом попыталась уговорить ее вернуться в безопасное место, но богиню это не остановило.

– Мир, – услышала я сквозь шум ее голос. Потом она повторила уже громче: – Мир.

Тотчас, словно попав под действие ее чар, нападавшие, потрясенно приоткрыв рты, разом опустили дубины и факелы. Она полностью завладела их вниманием, произнеся всего два слова таким тоном, словно это была дружеская беседа. Широко раскинув руки, она осмотрелась по сторонам, не обращая внимания на шум, дым и надвигающийся огонь.

– Я знаю ваши сердца, – сказала она. – Я знаю, что когда вы проснетесь завтра, уставшие и напуганные, то оглянетесь на этот момент и почувствуете лишь одно – сожаление. Поверните назад. Отвернитесь от жестокости и ненависти. Отвернитесь от этого места. Вас всех кто-то ждет. Вернетесь ли вы к тем, кто вас ждет, с облегчением – или с сожалением и раскаянием?

Воцарилась тишина. Толпа колыхнулась, и только теперь я смогла рассмотреть отдельные лица. Мужчины и женщины, старые и молодые. Их глаза были широко открыты, как будто они видели нас – и друг друга – впервые. На землю упала одна дубинка, потом другая… Я наблюдала, как какая-то пара взялась за руки, повернулась и направилась в сторону сломанной входной двери. Они уходили. Отступали.

– Это наш шанс, – сказал Дальтон, жестом приглашая нас следовать за ним. – Тут есть запасной выход. Быстро. Я надеялся спасти книги, но у нас нет выбора.

Я пропустила Мэри и Кхента вперед, подталкивая их в спины, потом обернулась к Матери. Та неподвижно стояла на уже тлеющем ковре, пока последние последователи пастуха не разошлись. Потом она повернулась и направилась ко мне. Шлейф ее платья волочился по обугленным останкам книг и полок.

– Что… – Я была настолько поражена, что просто не могла подобрать слов. – Как ты это сделала?

Она взглянула на меня сверху вниз и чуть улыбнулась, отчего на ее щеке обозначилась ямочка.

– Это стало возможно только потому, что в их сердцах не было настоящей ненависти к нам. Я хотела дать им шанс. Мир всегда предпочтительней.

– Теперь я понимаю, почему Отец так хотел, чтобы ты исчезла, – пробормотала я, следуя за остальными.

Мы обогнули прилавок и направились к задней комнате, а потом к небольшой двери, которая была скрыта за книжным шкафом. Найлс отодвинул его в сторону и отворил дверь, впуская благословенный, пропитанный дождем свежий воздух.

– Он не всегда был таким, как сейчас, – печально и со вздохом сказала она. – Но он видел, как многие из нас погибали. Когда теряешь собственных детей, что-то внутри тебя изменяется навсегда.

– Но ведь они были и твоими детьми тоже, – возразила я.

– Их смерть разбила мне сердце, – призналась она. – А его сердце сгорело дотла.