Совсем другим делом был Дарак. Исходящая от него опасность была явной, открытой, демонстративной, а оттого казалась меньшей, чем у его старшего брата.
— Более того, — продолжила я, стараясь делать голос как можно более убедительным, — я уверена, что от меня будут проблемы. Ну сами подумайте, я тут двое неполных суток, что я могу знать, а? Идите-ка вы и поищите кого-нибудь другого в качестве своего информатора.
— Помолчи-ка, — практически нежно улыбнулся дракон.
Так нежно, что меня невольно передёрнуло от ужаса.
— Милая, скажи, кем ты приходишься нашему братцу? — ласково поинтересовался, повернувшись ко мне, Дарак.
Уже и милая, а не тупая. Прогресс!
— Одной из двадцати невест, — честно призналась я, заставив Дарака зайтись в новом приступе смеха.
В этот раз восхищенного.
— Ничего себе братец приподнялся! — с искренним восхищением, широко улыбаясь от лёгкого удивления, произнёс он, перестав смеяться, — А раньше всё целомудрие разыгрывал!
И он вновь расхохотался. А я точно поняла — передо мной психи. На всю голову больные психи, их поэтому Андор и запер, я уверена.
— Думаю, нам всем следует успокоиться, — призвал к порядку Арахаган.
Дарак благоразумно замолчал, просто глядя на брата. Я и без того молчала, так что мне даже делать ничего не пришлось. Сам же дракон, поочередно нас оглядев, решил посвятить всех в свои планы.
— Вот, как мы с вами поступим: никто не узнает о том, что мы освободились. Дарак, нужно ещё одно тело. Мы поместим их на свои места, тем самым избавимся от тел и восстановим заклинание. Андор ни при каких условиях не должен узнать о том, что мы теперь на свободе. А ты, — он полностью повернулся ко мне, поднял руку и дотронулся указательным пальцем до кончика моего носа, — будешь молчать. Иначе я превращу твою жизнь в кошмар наяву. Кто знает, что может случиться с твоим папочкой?
После всего им сказанного я чувствовала лишь злость и несправедливость. Какое он имеет право врываться в мою жизнь и указывать мне? Да ещё и угрожать?
— А с мамочкой? — добавил он очень сочувственно, переводя взгляд с одного моего глаза на другой.
При упоминании мамы я против воли дёрнулась, сцепив зубы. И только лишь когда губы мужчины растянулись в жесткой усмешке, я поняла свою ошибку.
— А вот и рычаг давления нашли, — удовлетворенно произнес он, отпустил меня и отошёл на шаг назад.
Это было подло. Угрожать мне мамой! У кого на такое только совести хватает?! И… как он её назвал? Рычаг давления? Серьёзно?!
— Если вы её тронете, — сжимая кулаки от одолеваемого меня чувства злой беспомощности, начала я.
Но меня перебили ленивым:
— Если я её трону, ты совершенно ничего мне не сделаешь, — звучало лениво, безразлично даже, будто вот прямо сейчас он не переворачивал мою жизнь.
Но Андор клялся мне, что с ней ничего не случится. Он поклялся. И я поверила ему. Вот только это не означает, что не понятно кто имеет право угрожать ей.
— Если ты её тронешь, — прошипела я, подавшись вперёд, — то я тебя убью. Понял?
Мужчина, в этот момент повернувшийся к брату и собиравшийся ему что-то сказать, не стал ничего говорить. Он замер на краткий миг с приоткрытым ртом, затем очень медленно, будто с трудом сдерживался, повернул голову и наградил меня предупреждающим взглядом прищуренных глаз.
— Ты мне угрожаешь? — будто не веря, спокойно спросил он, погрозив мне пальцем.
Хотя, это скорее было похоже на то, что он этим пальцем мечтал меня забить до смерти.
— Ты угрожаешь моей маме, — пояснила я свои действия, не в состоянии решить, благородная я или просто очень глупая.
— Похвально, — хмыкнул он, — но позволь дать тебе совет. Не стоит угрожать тому, кто старше, опытнее, сильнее и злее тебя. А теперь дай руку.
И он сам, не успела я даже задуматься, ухватил моё запястье и притянул руку к себе. В следующее мгновение на моём правом безымянном пальце появилось кольцо. Оно было широким, как перстень, и выглядело так, будто пять когтистых пальцев удерживали большой алый камень с выгравированной на нём резной буквой «Р».
Красивое. Его массивность придавала моей руке некую утончённость и изящность.
— Это, — указал Арахаган на кольцо, — моя защита и залог твоего молчания. Надумаешь рассказать о чём-нибудь Андору, просто посмотри на свою прелестную ручку и вспомни о драгоценной мамочке. А теперь иди и будь готова делать всё, что мы тебе скажем.
— И как же я объясню его появление вашему брату? — зло бросила я, вскинув руку и демонстрируя обоим кольцо, которое они и так прекрасно видели, — Нашла? Украла? С потолка свалилось или из-под пола выползло?
— Брат его не увидит, — в спокойном голосе дракона появились нотки раздражения, — никто, кроме нас троих, кольцо не увидит. Иди, Андор уже ищет тебя.
=21=
Если бы не последняя фраза, я бы и не ушла, наверно, так просто. Но мне очень отчётливо захотелось оказаться рядом с тем, кто при мне хотя бы не убивал никого. Хотелось оказаться рядом с Андором, рядом с тем, с кем было надёжно и не страшно.
Поэтому я ушла. С трудом заставила себя не смотреть на обездвиженное тело на полу, обошла тёмную лужу крови, вышла в дверь и, быстро поднявшись по лестнице, ступила в коридор, ни разу не обернувшись.
И я просто шла вперёд, не разбирая дороги, заставляя себя переставлять ноги и разрываясь от двух чувств. От неконтролируемой тревоги за маму и тяжести кольца на пальце, обжигающего меня своим холодом.
Не знаю, сколько бы я могла так бездумно брести, если бы из-за поворота не вышло несколько человек. Их появление вынудило меня моргнуть, возвращаясь к реальности. А когда среди вышедших я узнала уверенного собранного Андора, мне захотелось свалиться от облегчения, набросившегося на меня.
Я с шумом выдохнула, прикрыв глаза, и только после этого испуганно замерла, вспомнив всё, что мне говорили его ненормальные братья. Если Андор что-нибудь узнает, они… сделают что-то плохое с моей мамой.
— Яра, — бросился ко мне император, в одно мгновение оказался рядом, бережно обнял ладонями моё лицо и, чуть приподняв голову, с искренней заботой заглянул в мои глаза.
Те самые, из которых я не успела скрыть страх.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил лорд Ракердон.
Вот и как ему ответить? Мне очень, очень, очень сильно хотелось рассказать ему о том, что произошло. Меня даже не пугали слова его братьев о том, что он меня за это убьёт. Пусть бы убивал. Но мама… Я просто не могу позволить чему-либо плохому с ней произойти.
Она — это всё, что у меня есть.
Я очень хорошо знала, что не могу её подвести. Поэтому, невольно шмыгнув носом, я сказала совершенно не то:
