В кабинет могут войти, в полусне думала Тина. В это время дня здесь вечно кишит народ. И рот Джованни уже черт знает где, и рука...
Придется кивнуть. Нет выхода. Не то он соблазнит ее, не сходя с места. Как она его любит! И как ненавидит! Согласись, приказал ей разум. Согласись, мы потом что-нибудь придумаем!
– Тина, – низким от страсти голосом прошептал он.
Она кивнула, запаниковав, что-то отчаянно промычала. Ладонь его была теплая, ее хотелось поцеловать, но вот она уже отстранилась, и Джованни отошел в сторону, так что вся эта демонстрация страсти – не больше чем средство достижения цели.
Трясущимися руками Тина принялась приводить в порядок платье и волосы. Джованни молча, невозмутимо за ней наблюдал. Думает, все ему по плечу!
– Проводи меня до машины.
– Чего ради? – вскинулась она.
– Ради эффекта, конечно. А ты что подумала?
Она посмотрела на него изучающе. Глаза циничные, безразличное лицо. Любой другой умер бы за ее поцелуй! Только не Джованни! Ничего, она еще покажет ему...
– Хорошо. Сейчас сделаю лицо. – И сделала, обнаружив то, что скрывала внутри, – глубокое плотское желание.
– Нет, это перебор, – Джованни даже закашлялся. – Сбавь обороты.
Поощренная неприкрытым желанием, прозвучавшим в его голосе, Тина внесла поправки в выражение лица и приняла его руку:
– Мы их всех одурачим! – А я одурачу тебя, подумала она мрачно, выходя навстречу сотрудникам, на лицах которых отражалось ожидание. Он у меня получит – с лихвой!
– Значит, я потом заеду за тобой, да, милая? – нежно говорил ей Джованни. – Поедем выбирать... – спохватился, конспираторски посмотрел на нее и прошептал, но так, что услышал бы целый стадион: – ...кольцо!
Тина сделала вид, что не слышит охов и шепотков удивления, и изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы глядеть в глаза Джованни со страстью героини какой-нибудь мыльной оперы.
– Как чудесно! – пролепетала она, сжав ему руку.
– Милая! – выдохнул Джованни и налетел на стол. – Ох! Прошу прощенья! Это от счастья!
Блеск, подумала Тина. Ослеп от счастья! Гибкий и пластичный, как кошка, Джованни сроду ни обо что не спотыкался. Высший класс актерской игры!
– Не хочет носить очки! Тщеславен, как все мужчины! – обращаясь ко всем сразу, с улыбкой произнесла Тина. Под перекрестным огнем удивленных взглядов они с Джованни преодолели все остальные препятствия в виде столов и стульев и вышли на улицу.
– Теперь попрощаемся как положено, – пробормотал он, опасно сверкнув глазами, и блестящей актерской игрой загубил все ее заготовки. Ведомая твердой рукой, она изогнула спину, как в танго из фильма тридцатых годов, и ощутила на губах страстный поцелуй, на который послушно ответствовала, пока не взыграл здравый смысл.
– Джо! Это не...
– Неприлично, я знаю, – с обезоруживающей легкостью извинился он ради, Тина поняла это, прилипших к окнам сотрудников. – Это тебе за реплику про очки. Я вообще-то планировал чинно поцеловать ручку. Не вздумай играть со мной в эти игры, Тина. Пожалеешь. Что касается поцелуя, то всем ясно как день, что ты только что сделала меня, – он облизнулся, – счастливейшим из смертных, и оправданием ему – моя средиземноморская кровь...
– Которую ты увидишь разбрызганной по всей стоянке, если сделаешь это еще раз! – сладко проговорила она, надеясь, что улыбается той самой счастливой улыбкой, которая подобает всякому только что обрученному школьному психологу-консультанту. – И еще одна вещь, милый, – хлопая ресницами, прибавила Тина. – Ты не находишь, что наша помолвка несколько... поспешна?
– Так мы же когда-то любили друг друга, разве нет?
– Нет.
Он усмехнулся на горечь этого отрицания и нежно взъерошил ей волосы.
– Понимаешь, не могу ждать!
– Дед и Адриана будут в шоке.
– Значит, ты должна найти самый лучший способ сообщить им об этом, – ответил он. – Я полагаю, это – с сияющими глазами сказать, что бешено влюбилась в лучшего парня на свете. Они тебя любят. Они обрадуются.
– Импровизируешь на ходу? – кисло откомментировала Тина.
– Приходится! Надо наверстывать. Ну, пока! Помаши ручкой и улыбнись, как ты умеешь. Вот умница!
Тина подавила вздох. Ничего, она что-нибудь придумает. Он у нее попляшет, думала она, с нежнейшей улыбкой помахивая рукой ему вслед.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Но придумать что-либо было непросто. Мало того, что офис, когда она вернулась, от возбуждения гудел, как улей. От докучных расспросов Тину спасли посетители, которые чередой шли до самого вечера, – все с проблемами, запросами, всяческими претензиями. Одинокая мать пришла жаловаться, что перестали приходить чеки из отдела соцобеспечения, школьник – сообщить, что хочет уехать из дому, школьница – что разводятся родители, как ей быть...
Самый обычный день, со всеми его тревогами и маленькими победами. Контрплан придется сочинять на ходу, устало думала Тина. И уж конечно, она совсем не обрадовалась, когда, выйдя с работы, увидела Джованни – и опять в толпе школьников.
В джинсах и зеленой рубашке, он стоял, опираясь на дверцу своей машины, и она невольно позавидовала интересу, с которым тот разговаривал с детьми. А ведь к ней, Тине, Джованни относится безо всякого уважения...
– Джо!
– Тина! – Он кинулся к ней, ослепительно улыбаясь, и, усаживая в машину, прошептал: – Я соскучился!
– Правда? Должна признаться, я – нет. Не было времени, – небрежно откликнулась она.
Он нагнулся пристегнуть ее ремнем безопасности, лицо к лицу, глаза потемнели от гнева, и прошипел:
– Без шпилек мне! – Выпрямился и как ни в чем не бывало спросил: – Готова к атаке на ювелира? Следующим этапом будет отдел белья...
– Джо! – вспыхнула Тина. Подростки, те, что поближе, навострили уши. Что будет с ее репутацией! – Поедем скорей!
– Это тебе за то, что ты по мне не скучала, – тихо сказал Джованни, хлопая за собой дверцей. – Говорил же, я играю в эти игры лучше тебя. Не искушай судьбу. – Сделав всем ручкой, он включил зажигание. – Надо, чтобы все видели, что мы дружески болтаем. – И широко ей улыбнулся.
– Какая великолепная машина! – находчиво отозвалась Тина, просияв в ответ, в то время как он маневрировал с тем расчетом, чтоб их увидело как можно больше людей. – И мотор, наверное, мощный. Полагаю, она не ползает, а летает?
– Сто восемьдесят миль в час! Наслаждение, а не автомобиль. Прелесть! Немножко капризный, непростой в управлении и потенциально опасный. Но я до мелочей знаю, как с ним ладить, когда пришпорить, когда дать волю. Здесь дело в чутье и точном расчете. И еще – в твердой руке.
Глядя, как он ведет машину, Тина думала, что таков он и с женщинами – с ней, например. За ним – уверенность, рожденная большим опытом. Слишком большая уверенность. И, тем не менее, трудно было оторвать глаза от того, как бережно, чувственно он держит руль, как небрежным, но уверенным движением переключает скорости, и понемногу атмосфера в салоне накалилась.
