Они что, уже обмениваются какими-то секретными, только им понятными шутками?
— А где дамская комната? — спросила она для того, чтобы он не думал, будто все идет по его правилам. — Мне бы хотелось привести себя в порядок.
— Справа от стола портье, синьорина, — сказал Луиджи, с любопытством взглянув на Рамона.
Когда принесли меню, Рамон сделал знак унести его обратно.
— Накорми нас, Луиджи. Принеси нам все самое вкусное.
— Certamente, синьор Перес.
Если он улыбнется еще шире, испугалась Анна-Лиза, то уж точно повредит себе челюсть.
На консоль рядом с их столом поставили вазу с огромным букетом алых роз, и если Анна-Лиза все еще чувствовала себя серой мышкой в своем деловом костюме, то Рамон выглядел просто великолепно. Блестящая внешность кинозвезды и черный дорогой костюм на красной подкладке выгодно выделяли его среди всех остальных присутствующих мужчин. Сказать, что он вызвал сенсацию, значило бы не сказать ничего, подумала Анна-Лиза, заметив, как многие из молоденьких официанток только и искали повод, чтобы подойти к их столу.
Наконец, прервав молчание, Рамон сказал:
— Я хотел бы, чтобы завтра вы посетили еще кое-кого.
— Рамон, прежде чем мы начнем разговор, мне бы хотелось предупредить вас… — заговорила она, но, увидев веселую ухмылку на его лице, остановилась.
— Вы хотите предупредить меня насчет Клаудии, — мягко спросил он, наклонив голову, чтобы взглянуть ей в глаза. — Так?
— Ну, я…
— Я уже знаю об этом, — продолжал он. — У меня все под контролем. Не волнуйтесь. Предоставьте все это мне.
— А как же…
— Маргарита? Мой брат поступит так, как сочтет нужным.
— A finca…
— Может подождать. А я не могу, — твердо сказал он, глядя Анне-Лизе прямо в глаза.
— Я… я прошу у вас прощения, — смущенно произнесла она.
— За что?
— За то, что плохо думала о вас. — Он, похоже, не собирается приходить ей на помощь, подумала Анна-Лиза, заметив, как уголки его красиво очерченных губ дрогнули в легкой улыбке.
— Продолжайте.
— Я думала, что вы женаты… — она почувствовала, как у нее резко пересохло во рту, — …на Маргарите.
Казалось, он на секунду задумался.
— Что-нибудь еще?
— Ну, еще этот Энрике…
— Я принимаю ваши извинения, — прервал ее Рамон. — А теперь я могу вернуться к тому, о чем говорил до этого?
— К чему именно?
— Я хочу, чтобы вы посетили другого адвоката.
С ее губ сорвался вздох облегчения. Теперь она знает, как чувствует себя рыба, которую бросили обратно в воду.
— Ну вот, на мне даже подходящая для этого одежда, — пошутила она.
— Тогда будем называть нашу встречу свиданием, — сказал Рамон, перегибаясь через стол, чтобы положить Анне-Лизе в рот спелую клубнику в шоколаде. То, как он облизал с кончиков пальцев шоколад, потрясло ее. Все, что он делал, было так сексуально… Она уже была готова ответить на его призыв, расслабиться, но как только он отвел взгляд, чтобы вытереть пальцы о белую накрахмаленную салфетку, ей пришлось собраться и выйти из этого гипнотического состояния.
— Нет, нет. Я уже наелась, — запротестовала она, увидев, что он показывает ей на фрукты.
— Будет жаль, если они пропадут, — пробормотал Рамон, взяв виноград и смотря прямо на губы Анны-Лизы.
— Шампанское? — предложил он, встретившись с ней взглядом.
— Я отправил вам в номер бутылку охлажденного «Вдова Клико», синьор Перес, — с готовностью сообщил Луиджи, ужасно довольный собой.
Рамон вопросительно взглянул на Анну-Лизу, ожидая ответа.
— Я не уверена… — слабо запротестовала она.
— Но синьорина, вместе с бутылкой шампанского я отправил наверх еще и блюдо с восхитительными засахаренными фруктами, привезенными из моей родной Италии… и свежесмолотый кофе, собранный в горах Ямайки.
— Спасибо, Луиджи, — пробормотал Рамон, не отводя взгляда от лица Анны-Лизы. — Могу я предложить, вам забыть о своем благоразумии и попробовать для разнообразия нечто новое? — произнес он и, наклонившись над столом, взял ее за руку. Медленно и томно он начал поглаживать один за другим ее пальцы.
Это было приятно… и очень эротично. Эта ласка заставляла ее ощутить себя единственной и самой желанной для него.
— Теперь я бы с удовольствием выпила шампанского, — промурлыкала она. — Если еще не слишком поздно…
Рамон понимающе улыбнулся. Он встал и, взяв Анну-Лизу за обе руки, вынудил ее подняться вместе с ним.
Они отправились прямо в его номер.
Захлопнув за собой дверь, Рамон навалился на нее и притянул Анну-Лизу к себе.
Она легко расстегнула пуговицы его пиджака и сняла его с плеч Рамона прежде, чем их губы соприкоснулись. Пока он жадно пил ее дыхание, она занялась его рубашкой, и вскоре та прибавилась к куче их вещей, лежащих на полу.
Рамон подхватил Анну-Лизу на руки и бросился с ней на кровать. Она почувствовала упругие рельефные мышцы его живота и, дойдя до наивысшей точки наслаждения, вся выгнулась в сладостном порыве, выкрикнув его имя. И пока не восстановилось ее дыхание, он продолжал крепко сжимать ее в объятиях. И только когда Рамон почувствовал, что она полностью расслабилась, он отпустил ее и положил, голову ей на грудь.
— Я вижу, мне предстоит еще много работы, — проворчал он с довольным видом.
— В смысле? — спросила Анна-Лиза, перебирая пальцами его шелковистые волосы.
— В смысле… — произнес он, неохотно поднимая голову, — ты еще абсолютно неопытна в вопросах любви. Обучая тебя этому искусству, я получу огромное удовольствие.
— Ты такой самовлюбленный…
Но он не дал ей докончить фразу и снова припал к ее губам, продолжая целовать ее до тех пор, пока ей не показалось, будто она сейчас растает вместе с ним.
На следующее утро Рамону надо было присутствовать на нескольких деловых встречах, чтобы обсудить условия покупки отеля. Но прежде они вместе позавтракали в ресторане отеля.
Между ними двумя, как будто что-то витало в воздухе, и об этом, как показалось Анне-Лизе, знали все сидящие за соседними столиками.
Каждое движение имело теперь свое интимное значение, будь то передача сахарницы, при которой их пальцы соприкасались, или же попытка дотянуться до приправы, в результате которой ее рука задевала его. А когда их взгляды встречались, в них было что-то новое, какие-то новые связи, говорящие о том, что этой ночью она не только отдала ему свое тело, но и полностью доверилась ему. Взамен он дал ей уверенность в будущем… и это, вероятно, был самый ценный подарок из всех, которые она получала от него до сих пор.
