Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Краем глаза она заметила какое-то движение, повернула голову и увидела Колина на качелях. В руке у него была, судя по всему, книга Джимми. Оторвавшись от нее, он посмотрел на сплетенные ветки над головой.
– Спасибо, что разрешили нам взять книги вашего брата, – сказала Мэрили. В ее голосе чувствовалась обида на то, что Душка оборвала ее так резко. – Вы себе не представляете, как Колину нравится рассматривать птиц. Вчера он увидел дятла. Целый день о нем говорит. Это такое счастье, потому что я до смерти устала от бесконечных разговоров о том, как он хочет собаку и как подберет бездомную, если встретит на улице.
Что-то сжалось в груди Душки, там, где должно было быть сердце.
– Я могу позвонить в службу контроля за животными. Пусть найдут эту собаку, если вы думаете, что она настоящая.
– Я не знаю, настоящая она или нет, – ее видит только Колин. Но я боюсь, что она окажется настоящей и он захочет ее оставить.
– Не бойтесь. – Душка не хотела этого говорить. Не хотела вмешиваться. Но есть минуты, которые не забываются, даже очень много лет спустя. – Почему вы боитесь? Почти все мои друзья говорят, что у ребенка, особенно мальчика, непременно должна быть собака. С ней он учится быть ответственным, заботиться не только о себе. – Душка печально улыбнулась, глядя на Колина, но видя другого мальчика. Другие времена. – У Джимми была собака. Дикси. Маленькая белая собачонка, которую завели вообще-то мне, но все наши собаки выбирали своим хозяином Джимми. Она спала в ногах моей кровати – я так думаю, просто в знак уважения, и потому что я ее кормила, и любила всем сердцем, – но всегда была на стороне Джимми. Даже в самом конце. – Она осеклась. – Но это был мой выбор, я сама не захотела там быть. Мама учила меня: хочешь сделать вид, будто чего-то не случилось, – отвернись и не смотри.
Она даже не стала спрашивать у Мэрили, хочет ли она услышать эту историю. Было слишком поздно. Она уже погрузилась в воспоминания – потому что в самом конце у нас остаются лишь они.
Душка
1935 год
Я смотрела, как Джимми и Ламар топчут страстоцветы, упавшие с цветущей пурпурной лианы, которую папа посадил под окном маминой спальни много лет назад, когда еще не оставил надежды ее порадовать. Сидя на ступеньках крыльца, я наблюдала за ними и слушала хлопки, с которыми лопались круглые шарики. Я хотела сказать им, что можно съесть страстоцветы, вместо чтобы топтать, но не сказала. Я была в переходном возрасте и еще не понимала, ребенок я или уже взрослый человек.
С тех пор, как год назад погиб Руфус, я сильно выросла. Не только стала выше ростом, но начала иначе думать. И чувствовать. Раньше мне нравилось топтать страстоцветы, чувствовать, как липкий сок течет по ногам; теперь – просто слушать этот звук. Джимми и Ламар были почти моими ровесниками, но я уже стала слишком взрослой, чтобы к ним присоединиться.
Заслушавшись, я не поняла, что Дикси нет рядом, пока не услышала тихий жалобный плач из-под крыльца, похожий на шуршание чистых простыней, когда кладешь их друг на друга, стеля постель. Склонившись, я увидела ее. Белая шерстка на задней лапе стала темно-красной от засохшей и свежей крови. Она пыталась слизать эту кровь, но ей было слишком больно, потому что каждый раз, касаясь язычком лапы, она вновь начинала скулить.
– Джимми! Ламар! Быстро сюда! Дикси поранилась.
Джимми полез под крыльцо, чтобы ее достать. Больше она в такую минуту, наверное, ни к кому бы не пошла. Она была совсем маленькой, легко умещалась в его руках, и когда он поднял ее в воздух, я увидела, что на ее искривленной ножке висит капкан.
Ламар погладил ее по подбородку, она положила голову ему на руку. Ее глаза потемнели, словно вместив в себя всю эту боль.
– Беличий капкан, – сказал Джимми, злясь и вместе с тем стараясь не плакать.
– Папа же велел Гарри их не ставить. У нас столько кошек, и Дикси, и они могут пораниться. – Я плакала, не стыдясь, вне себя от боли и злости. И ненависти к старшему брату, совсем не умеющему думать о других.
Папа открыл дверь. За ворот его рубашки была заткнута нагрудная салфетка.
– Что за шум? Может человек спокойно почитать газету?
Я рванула к нему, прижалась к мягкому телу.
– Дикси поранилась… она попала в капкан Гарри и сломала ногу. Надо везти ее к доктору…
Он будто стал меньше ростом. Плечи опустились, голова упала на грудь.
– Прости, Душка, у нас нет на это денег.
– А как же доктор Маккензи? Он согласится бесплатно! – Я не была уверена, но доктор Маккензи был папой Уиллы Фэй, а это чего-нибудь да стоило.
Папа покачал головой, посмотрел на Дикси, переставшую скулить, будто пытаясь казаться храброй.
– Мне неловко так часто просить его об одолжении. К тому же тут уже ничего не поделаешь. – Он погладил меня по голове, как маленькую, и взглянул на Джимми и Ламара, как будто пытаясь сказать им то, чего я не услышу.
– Я могу вправить. Я видела, как мама вправляла Гарри сломанную руку, и все запомнила… ну почти все… – Я уже готова была бежать вниз по ступеням, искать деревяшку, которую могла бы наложить как шину. Но отцовская рука легла мне на плечо, остановила.
– Собаке больно, Душка. Будет жестоко заставлять ее мучиться. У нее не только сломана нога, она еще и разгрызла рану. Пошло заражение, которое будет медленно ее убивать. Ты должна сделать правильный выбор.
Он сжал мое плечо – высшее проявление нежности, на которое он был способен – и пошел в дом. Дикси смотрела на меня чудесными карими глазами, но я не могла ее погладить. Я не смела. Это было бы как в библейской истории про Иуду. Хотя я без того чувствовала себя им.
– Это сделаю я, – сказал Джимми. Его голос был густым, как патока. – Она ничего не почувствует. Я поговорю с ней, успокою, скажу, что мы ее любим.
Ламар хмурился. Или мне так показалось? Сквозь слезы мне трудно было разглядеть.
– Я пойду с ним. Тогда ты не будешь винить только одного из нас.
Я кивнула и отвернулась, не в силах смотреть на чудесную собаку, которая каждую ночь спала в ногах моей кровати и терпеть не могла приносить палку, но всегда знала, когда кому-то грустно, и облизывала ему лицо, и радовала.
Я слышала, как кто-то пошел в дом за папиным пистолетом, лежавшим в кабинете, в ящике стола, а потом вернулся.
– Ты точно не хочешь попрощаться?
Это был Джимми, и он стоял за моей спиной, и я чувствовала запах Дикси, запах ее крови и дыхания, слышала, как она плачет. Я закрыла глаза и повернула голову, и ощутила нежную прохладу ее язычка, когда она лизнула меня в щеку в последний раз.
А потом они ушли, и я побежала в свою комнату, и накрыла голову подушкой, и лежала так долго-долго, чтобы не слышать, как выстрел эхом отдается в лесу. Когда я вернулась и стала готовить обед, я была уже совсем другим человеком. Если смерть Руфуса заставила меня повзрослеть вдвое, гибель Дикси вынудила стать совсем взрослой.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
