1
Она смотрит, как Анита размешивает ложечкой чай в звонкой чашке тонкого фарфора. Двенадцать оборотов, три легких постукивания по краю чашки, и ложка ложится на блюдце.
Элен чересчур поспешно впивается в скон[8], так что джем и крем брызжут из щелей между зубами. Проворным, точно ящерица, языком, она слизывает начинку с губ и уголков рта.
– Тебе очень идет, зачем отсылать обратно? – Элен жует, роняя крошки из набитого рта.
Анита морщится.
– Цвет – точь-в-точь как моя кожа, я в нем выгляжу бледной, как анемичка.
– А ты, кстати, слышала, что у Дианы анемия?
– Тогда ничего удивительного, что она два раза свалилась в обморок на тренажерах.
– Я тоже падала в обморок, может, и у меня анемия, – говорит Элен, кусая скон. Крошки сыплются на ее пышную грудь. – А ты хочешь обменять или вернуть деньги?
– Вернуть деньги.
– А я возвращаю Пэдди, – наконец взрывается она.
Обе удивленно смотрят на нее, словно забыли о ее присутствии.
– Ты что? – спрашивает Элен и опускает свой скон на блюдце.
– Я возвращаю Пэдди, – повторяет она уже не так уверенно. В первый раз произнести это было легче. – Обратно в магазин.
– А этот магазин еще существует? – интересуется Анита.
– Ты считаешь, что это самое главное? – фыркает Элен.
– Ну знаешь ли… Тридцать лет назад я купила платье в одном интернет-магазине, а когда захотела вернуть его, возвращать-то было и некуда.
– Мужей продают с пожизненной гарантией, – объясняет Элен, – их можно вернуть, когда захочешь, и получить обратно деньги.
– Разве о деньгах речь? – обижается она.
– Нет, конечно, – смущенно переглядываются подруги.
– Я хочу вернуть свою жизнь, себя вернуть, – говорит она, чувствуя новый прилив уверенности. – В будущую пятницу мне исполняется шестьдесят. Вот я и задумалась о том, как я хочу провести последние оставшиеся мне двадцать лет.
– Ну это если повезет, – замечает Анита, а Элен толкает ее локтем в бок.
– Да, да, – воркует Элен, – только имей в виду, что полный возврат тебе, скорее всего, не светит. С мужьями это непросто. Тебя, вероятно, будут уговаривать на обмен.
– Ага, так и Валери оказалась с Эрлом.
Они брезгливо морщат носы.
– Эрл хороший парень, – вступается она за Эрла.
– Его три раза ловили за обнюхиванием сидений женских велосипедов в спортзале. Три раза! И это после нескольких предупреждений.
– Наверное, она поставила галочку в клетке «разврат», когда отмечала требования при покупке. – Они снова брезгливо морщатся.
– Я не хочу обменивать Пэдди, – говорит она, пытаясь сохранять спокойствие. Интересно, они вообще ее слышат? Когда она избавится от мужа, наверняка настанет очередь ее несносных подруг. Ну вот, а говорят, старая дружба не ржавеет. – Я не хочу никого другого. Я просто не хочу этого.
– Ты уверена?
– Уверена.
– А ему ты говорила?
– Да. Я возвращаю его завтра днем.
Они потрясены.
– Но, если все-таки решишь обменять, выбирай другого, только смотри не продешеви, – советует Элен.
– По-вашему, мой теперь стоит больше? – спрашивает она, будто имеет меркантильный интерес, и представляет себе Пэдди, который скоро перестанет быть ее Пэдди.
– Меньше! – хором отвечают они.
– Он ведь теперь на тридцать лет старше, – напоминает Анита. – Кому сейчас нужен старец шестидесяти двух лет?
– Да, но я всегда считала, что зрелость – это плюс.
Элен, фыркнув, намазывает джемом второй фруктовый скон.
– Ладно, доплатишь если что. Вдруг у них найдется экземпляр получше.
– Да не нужен мне обмен, – она в отчаянии закатывает глаза, – я его возвращаю.
– Посмотрим, – говорит Анита, пряча улыбку за чашкой с чаем.
– Знаешь, там, может, и женщины появились, – говорит Элен, – по новым законам ты вправе выбрать себе жену.
– Вот уж жена мне точно не нужна, – возмущенно пыхтит она.
– Ванда Вебстер, к примеру, взяла.
– Какое мне дело до Ванды Вебстер? Я не покупаю жену, я просто возвращаю Пэдди.
Некоторое время они сидят молча, потом Анита спрашивает:
– А сам-то Пэдди что?
Ну наконец-то!
– Он расстроился, – отвечает она, смягчаясь и чуть не плача.
– Слушай, он должен понимать, что это не конец света. Дети смогут навещать его, где бы он ни находился, куда бы его ни забрали, – утешает ее Анита.
