— Мы не дрались! — вспыхнула Ангелина, и декан тотчас же вывел на панель ее личное дело. Первая красавица факультета сникла.
— Вы еще и матерились в моем присутствии, — сказал лунный аксолотль. — Так что наказание вполне соответствует преступлению. А вам, Гершензон, я советую немедленно сходить в ректорат и рассказать господину Фро о том, что с вами случилось.
— Он ничего не сделает, — подала голос Анна. — Я его очень хорошо знаю, он только посмеется.
Декан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— Посмотрим, — произнес он. — Все свободны.
— Девки, а давайте ей темную устроим, — предложила Ангелина, когда девушки вышли из деканата, и Флер почти бегом кинулась к лифту. Лиза удивленно посмотрела на нее, и Ангелина добавила: — Нас за драку уже наказали, а драки не было. Восстановим статус-кво?
— Ты-то что вскипела? — спросила Лиза. Ангелина посмотрела на нее с нескрываемым презрением и ответила:
— Ой, какая ты дура. Ну вот посмотри на меня, — и Ангелина повернулась и встала, словно модель на подиуме. — Вот это все стоит огромных денег. И что, я позволю какой-то швабре просто поманить, и люди к ней побегут?
Анна грустно усмехнулась. У нее были приятельницы, которые искренне считали собственное тело личным капиталом, который надо преумножать. Пластические операции с ранних лет, дорогая косметика, одежда от лучших модельеров — Ангелина права, это действительно стоило денег, и весьма серьезных. Что уж говорить о воспитании, манерах, умении себя вести и правильно подать, которое не покупается ни за какие деньги…
— Ну понятно, — сказала Лиза. — Ты тут из кожи вон лезешь, а потом приходит какая-то Флер, и все летит псу под хвост…
— Вот именно, — согласилась Ангелина. — Ну что, встретим ее после отбоя? Объясним, как делать нельзя?
Из деканата вышел Сергей, посмотрел на Анну и мотнул головой в сторону окна: мол, нам надо поговорить. Лиза понимающе взглянула на соседку и, взяв Ангелину под руку, потянула ее к лифтам.
— Пошли, — сказала она. — Обсудим темную.
Когда девушки ушли, то Сергей осторожно взял Анну за руку — и это живое, какое-то трогательное прикосновение показалось ей важнее любых слов. На мгновение Анна испугалась того, что Сергей может сказать.
— Я должен был сказать это раньше, — произнес Сергей, и Анна вдруг поняла, что он отчаянно робеет. Отличник, путешественник, привыкший преодолевать преграды и опасности, сейчас испытывал самую настоящую застенчивость. — Анна, ты очень хорошая, ты мне понравилась сразу, как только я тебя увидел. Тогда, помнишь, когда мы все только прилетели на корабль, вы с Лизой еще рядом стояли…
— Помню, — улыбнулась Анна. Ведь совсем немного времени прошло, но все это было так давно, почти в другой жизни. Она старалась смотреть так, чтоб Сергей приободрился, и думала: как удивительно, такой хороший парень, и никогда никому не признавался…
— Короче, мой отец сказал бы «Будь моей девушкой, отказ не принимается», — вдруг рассмеялся Сергей. — Ну и я скажу примерно так же. Анна, ты будешь моей девушкой?
Это было сказано настолько искренне, с такой доверчивой открытостью, что Анна тоже рассмеялась, чувствуя, как утекает напряжение, и все становится легко и просто.
— Конечно, буду, — ответила она. Наверняка Сергей не сказал бы этого сегодня, если бы не приворотное зернышко Флер, наверняка он просто не хочет оставаться один перед чужой магией — ну и что? Неважно. Это сейчас не имело никакого значения, и Анна знала, что никогда не заговорит об этом.
— Да, я буду, — повторила Анна. Сергей осторожно провел кончиками пальцев по ее лицу, отводя в сторону выпавшую из прически прядь, и, склонившись к девушке, прикоснулся губами к ее губам.
Как оказалось, они оба не умели целоваться — Анна успела испугаться, подумав, что покажется нелепой и смешной. Возможно, они так и выглядели со стороны: испуганные, вцепившиеся друг в друга. У Сергея были холодные руки, а губы оказались неожиданно теплыми и мягкими, и Анна слышала, как встревоженно стучит его сердце.
И ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы этот поцелуй длился и длился, а объятие не разрывалось. Это было настоящим.
И все закончилось уже знакомым ударом метлы по ногам. Никем не замеченный робот вкатился в коридор, некоторое время смотрел на целующуюся пару, а затем прицелился и принялся охаживать их метлой, вопя на всю академию:
— Обнаглели совсем! Устроили тут бордель! Ни стыда, ни совести!
Сергей схватил Анну за руку, и, хохоча, они бросились к лифту. Робот покатился за ними, вопя во всю глотку о невоспитанных понаехавших недоучках, от которых только грязь и никакого толку, но, разумеется, не успел. Двери лифта бесшумно сомкнулись у него перед носом.
— Сволочи недоделанные! — фыркнул робот и покатился убирать дальше.
— Я люблю танцевать. Это красиво, это мило, и это, в конце концов, положено мне как фейери.
После целого дня, проведенного с прямой спиной без всякой возможности облегчить свое состояние, Лиза была уверена, что не сможет не то что танцевать — не доберется до своей комнаты после того, как индивидуальное занятие закончится. В кабинете вместо привычных пуфиков-черепах были самые обыкновенные стулья — Лиза облегченно откинулась на высокую спинку и поинтересовалась:
— Наше индивидуальное сегодня посвящено танцам?
Лаверн, который тем временем усердно заполнял какие-то таблицы в планшете, небрежно бросил:
— Ты против?
— А как же яйцо с драконом? И Царь-Ворон?
— Одно другому не мешает, девчонка, — сказал Лаверн и, сохранив файлы, выключил планшет. — И почему ты настолько невыносимая?
Лиза не знала, что можно на это ответить. Фейери подошел, протянул ей руку, и Лиза неожиданно для самой себя отметила, что у него очень красивые пальцы. Изящные, чуть ли не светящиеся — и в то же время сильные. Наверняка их прикосновение к обнаженной коже отдается легкой дрожью по всему телу — дрожью предчувствия, когда хочется лишь одного: чтоб они скользнули дальше, ниже, глубже…
Лиза мотнула головой, отгоняя наваждение. Лаверн, сволочь такая, наверняка задумал очередную пакость, раз взялся насылать на нее такие мысли и видения. Интересно, что ему нужно? Как это все связано с Царем-Вороном, и может ли тут вообще быть связь. Или же просто Лаверн так развлекается, и ему по душе смущение студентки… Но сейчас, стоя рядом с Лизой, фейери выглядел очень серьезным, почти строгим.
— У тебя красивые руки, девчонка, — вдруг сказал Лаверн. Он держал правую руку Лизы в руках, и в этом почти невесомом прикосновении было нечто, заставлявшее ее трепетать.
— Некрасивые, — едва слышно ответила Лиза. — Я работала на ферме.
Только теперь она поняла, что пол ушел из-под ног, и что они с Лаверном уже кружатся в воздухе, словно опавшие листья, подхваченные ветром. Это был не совсем танец — они, маленькие, полностью отдались на волю могучей стихии, и теперь она куда-то влекла их. На мгновение Лиза испугалась, что упадет, но объятия Лаверна были настолько сильными и уверенными, что она вздохнула и решила, что можно позволить себе расслабиться. Видимо, Лаверн это почувствовал, потому что плотнее привлек Лизу к себе и негромко проговорил:
