Она попыталась улыбнуться, чувствуя, однако, что сердце все еще беспокойно стучит в груди.
– Правда… все хорошо.
Дамиан пригладил несколько выбившихся прядок ее волос. Основная масса лежала толстой каштановой косой у нее на спине.
– Прямо какая-то напасть. Похоже, вам опять не удастся как следует выспаться.
Неужели его действительно это беспокоит?
– Завтра я буду в отличной форме, – едва успела произнести она, потому что в тот же момент он уже поднял ее на руки и перенес на постель.
Фэлон заботливо уложил жену на перину, укрыл одеялом и подоткнул края со всех сторон.
– Дамиан?
Он остановился. В глазах у него появилась такая нежность, какой она до сих пор не видела.
– Вы обратили внимание, что за все время лишь несколько раз назвали меня по имени?
Улыбка возникла у нее сама собой. Мысленно Александра произносила его имя сотни раз задолго до этого ночного происшествия.
– У вас очень красивое имя.
– Моей матери оно никогда не нравилось. Поэтому меня чаще звали Ли.
– Вы с ней жили не очень дружно, да?
– Да.
– Может быть, когда-нибудь вы расскажете мне почему?
Складки вокруг его рта теперь разгладились, а губы вдруг оказались намного ближе к ней, отчего в груди у Александры началось легкое покалывание. Как же он был красив!
– Может быть, – согласился он и поправил одеяло возле ее подбородка. – Отдыхайте. Завтра мы отправимся в путь довольно рано.
Граф собрался уходить.
– Дамиан.
– Да?
– Спасибо.
Александра пожалела, что произнесла это слово, потому что, как ей показалось, она напомнила ему о неприятном эпизоде. У него сдвинулись брови, и лицо сразу стало хмурым.
– Для общего блага будет лучше, – сурово произнес он, – если следующим мужчиной в вашей постели буду я.
Он подошел к двери, рывком распахнул ее и, выйдя, плотно прикрыл за собой.
Из коридора доносились звуки его удаляющихся шагов. Потом она услышала, как он стал спускаться по лестнице. Торговец и его приятель больше не вернутся. В этом она не сомневалась, так же, как и в том, что Дамиан сделает все возможное, чтобы защищать ее и впредь. Странная уверенность, но она успокаивала, и потому Александра крепко ухватилась за эту мысль. Глаза ее медленно сомкнулись, и девушка начала засыпать.
Откуда-то из глубин сознания всплыл образ Дамиана, беспощадно раскидывающего пьяных мужчин, проскользнули воспоминания о его твердой мускулистой груди. В ушах зазвучал его голос, холодно напоминавший о том единственном мужчине, которому она должна принадлежать.
И еще оставалось беспокойство в его темно-синих, как штормящее море, глазах. Выражение этих глаз сохранялось в ее полусонном сознании еще долго, хотя все остальное уже давно померкло.
Дамиан расхаживал по бару, наступая на широкие светлые полосы солнечного света. Он решил дать Александре поспать подольше и велел отнести ей легкий завтрак прямо в комнату. Жаль, что из-за досадного происшествия и прочих отсрочек они приедут на побережье на день позже.
Хотя это ничего и не меняло, он мечтал о скорейшем возвращении. Замок был единственным местом на земле, где он чувствовал себя по-настоящему дома. В Уэйтли он никогда не встречал искреннего приема. В том большом поместье вблизи Хэмпстедской пустоши жила его мать. Она прочно обосновалась там, с тех пор как вышла замуж за лорда Таунсенда. Пребывание в ее доме Дамиан всегда переносил очень тяжело. Он постоянно препирался с графом, претендуя на проявление привязанности своей отнюдь не чадолюбивой матери.
И конечно, он не считал домом замок своей бабки в предместье Парижа. После смерти мужа много лет назад Симона де Латур, женщина преклонных лет, в скорби доживала там свой век. Она не простила обиды дочери, вышедшей замуж за англичанина, и лишь благодарила судьбу за проведенные в одиночестве годы. В том и другом домах Дамиан всегда ощущал себя неприкаянным – и раньше, и теперь. Только в Фэлоне он обретал покой. Замок стал единственным местом, где он мог расслабиться и быть самим собой.
Он любил эту усадьбу так же, как и его отец. Сейчас графа беспокоила мысль, понравится ли она его новоиспеченной жене. Он заранее возмущался, представляя, как Александра станет сравнивать его Фэлон со Стоунли, Марденом или дюжиной других огромных фамильных поместий. В таком случае его дом мог показаться ей слишком ничтожным.
Однако Дамиан убеждал себя относиться спокойно к ее возможному пренебрежению, рассматривая его как неотъемлемую часть свершившегося. Это, как и все, что связывало его с Александрой Гаррик, начиная с того дня, когда он ее увидел, было следствием одной и той же ошибки. Он не должен был жениться. Александра обладала куда более значительным состоянием, чем он. Теперь, кроме этого, выяснилось, что ему не следует мстить ей. В период тесного общения с Питером Александра ненамного отличалась от школьницы. Она была наивна до крайности и просто испытывала пробудившееся женское любопытство. То, что Питер без памяти влюбился в нее, было ему понятно. Вряд ли во всем Лондоне найдется десяток мужчин, сумевших устоять перед ее очарованием.
Для него же было бы разумнее оставить ее в покое, чтобы она нашла себе мужа среди многочисленных поклонников. Пусть бы выбрала какого-нибудь фата из числа аристократов, увивавшихся за ее юбкой, а через две недели изнывала бы от скуки. В любом случае он не считал себя подходящим мужем для нее. У него не было времени для постоянных отношений. Женитьба предполагала определенные обязанности и ответственность, не говоря уже с воспитании детей. При той жизни, какую вел он, в любой момент могло потребоваться его присутствие в другом месте – там, где в нем нуждались.
Однако рассуждать об этом было поздно. Все уже свершилось. Так или иначе, он связан обетом, и теперь в случае изменения обстоятельств ему предстояло лишь искать оптимальный вариант.
Дамиан вовремя оставил свои мысли, оторвав взгляд от пола. В зал вошла Александра вместе со своей маленькой белокурой горничной.
День был солнечный и необычно теплый. Только легкий бриз вместе с запахом цветов доносил прохладу последних дней весны. И одежда его жены соответствовала краскам времени года. Александра выбрала для дороги муслиновое платье цвета листьев мяты, с рисунком в виде веточек и крошечных желтых цветов. Ее щеки уже не были такими бледными, глаза вновь приобрели яркий оттенок молодой листвы. Когда граф заметил, что она бросила взгляд в его сторону, то почувствовал напряжение внизу живота.
– Доброе утро, – сказал он.
– Извините, что заставила вас ждать.
– Я сам хотел, чтобы вы выспались.
– Спасибо, милорд. Я чувствую себя лучше.
– Дамиан, – поправил он, беря ее за руку.
