Книга Актеры на мушке - Кирилл Кащеев

– Аты прикольно выглядишь, – хмыкнул Эннан.

– Скажешь тоже, – пробормотала я, торопливо выбираясь из линялого халата и разматывая платок, выданный мне перед экскурсией в мечеть. Нет, в облегающих легинсах и вправду в храм лезть неприлично. Но уж больно страшненько я в этом халате выглядела! Как будто в «Девятой роте» снималась. В роли замаскированного под восточную тетку душмана.

В общем, знала бы, что в мечеть пойдем, сама бы оделась во что-то подходящее.

– Как теперь насчет поесть? – деловито поинтересовался Эннан.

Я покосилась на него настороженно. Парни и еда – это всегда больной вопрос. Во-первых, они считают, что девушки вроде меня – танцовщицы, актрисы, певицы – не едят вообще. Ну, то есть клюют какие-нибудь там зернышки пророщенной пшеницы. Как птички. Или жуют листики салата. Как черепашки. И обычно искренне удивляются, если видят, как я после репетиции наваливаю себе парочку отбивных с гарниром и заглатываю, как оголодавшая волчица. А во-вторых, ты можешь сходить с парнем… ну вот хоть на экскурсию в мечеть и не считать себя ему обязанной. Но если ты сходила с ним в кафе – ситуация сразу меняется. Теперь он почему-то думает, что ты должна быть его девушкой и хранить ему верность вот от этой съеденной за его счет тарелки супа и до самой смерти. Своей, разумеется.

Так что лучше дотерпеть до номера и привезенной из дома палки сухой колбасы.

– Жарко, есть совсем не хочется, – покачала головой я.

– А вам, актрисам, никогда есть не хочется, – покровительственно улыбнулся он.

Вот вам «во-первых» во всей красе!

– Не хочешь есть, давай кофе попьем! Или чаю? Быть в старом городе и не зайти в кофейню – преступление! – выразительно объявил он.

– Я люблю кофе, – сказала я. Я его и правда люблю, к тому же кофе и мороженое – нейтральный вариант, нечто среднее между экскурсией и супом, при должной внимательности и осторожности ты по-прежнему парню ничего не должна.

– Так пошли! – радостно скомандовал Эннан и повел меня по узкой извилистой улочке старого города к возвышающейся впереди древней крепостной башне. Мы прошли сквозь каменную арку и нырнули в низенькую деревянную дверцу, схваченную тяжелыми металлическими заклепками. Взобрались по узенькой лесенке между сложенных из песчаника стен… Моя голова поднялась над уровнем пола, я увидела ножки деревянных лавок на каменном полу и ноги посетителей… И на меня пахнуло одуряющим запахом кофе и меда!

– Эннан! – из-за деревянной стойки выскочила девочка лет четырнадцати в татарском костюме и кинулась к моему блондину. – Ну как, выиграл? Ну, говори! – Она затеребила его, завертела, смуглое лицо светилось радостью, загнутые под круглую шапочку толстые баранки черных кос взлетали и падали, как крылья…

– Да выиграл, выиграл, чего нервничала – еще ж не финал! – смеясь, отмахивался от нее Эннан. – Знакомься, Юля, это моя сестра Айша…

Черноглазая и черноволосая Айша, совсем не похожая на блондинистого брата, вдруг остановилась, бросила на меня недовольный взгляд и, одернув длинную юбку, с достоинством вернулась за стойку.

– Дай нам по чашечке кофе и сладкого чего-нибудь, мы с Юлей у окошка посидим… – взмахом руки показывая на заваленную шитыми подушками низкую деревянную лавку под крепостной бойницей, объявил Эннан.

– Мне мама с папой не разрешают самой товаром распоряжаться, – оборвала брата Айша и посмотрела на меня как хозяйка на притащенную котом дохлую мышь.

Эннан поглядел на сестру укоризненно. Она смешалась, потом звучно хмыкнула и гордо задрала нос, демонстративно отвернулась от брата. Он покачал головой…

– Посиделки у окна отменяются. Ничего, мы сейчас еще лучше устроимся. – И повел меня за стойку. Айша возмущенно пискнула, но Эннан уже провел меня мимо вычурных медных подносов с незнакомыми сладостями и нажал ручку неприметной дверцы в задней стене.

– Ты извини, – понижая голос, прошептал он. – Обычно Айша милая, не пойму, чего она вдруг…

– Она тебя ревнует, – сказала я – голос, естественно, понижать не стала. – Маленькие девочки часто ревнуют старших братьев, – косясь на оставшуюся открытой дверь, сообщила я.

С другой стороны двери, где находилась Айша, отчетливо донеслось шипение – и, кажется, шипел вовсе не убежавший кофе.

Я удовлетворенно улыбнулась:

– Так это твоя кофейня?

– Родителей, – уточнил Эннан. – У нас тут кухня и вообще рабочие помещения, – сказал он, сбрасывая мою сумку в крохотном коридорчике. Я на мгновение задержалась – прошлась расческой по волосам и запихала сумку поглубже под вешалку – и пошла за Эннаном.

– Как у вас тут здорово! – воскликнула я, останавливаясь на пороге маленькой, но идеально устроенной кухоньки, где сложная, как космический аппарат, техника соседствовала с металлическим подносом с раскаленным песком для варки кофе, медными турками чеканного узора и потемневшими, явно по-настоящему старинными чайниками и пиалами. – А чисто как – хоть с пола ешь!

– Не надо с пола есть, разве у нас тарелки кончились? – поворачиваясь от плиты, вскричала маленькая черноглазая женщина в хрустящем белоснежном поварском халате. – Сюда садитесь, голодные наверняка! – Она махнула рукой в сторону маленького столика в углу кухни. – Тебе чай или кофе? Татары – это чай! – Она нравоучительно подняла палец. – Индийский чай, китайский чай – пхе! Татарский чай – о-о-о! Чэй яны – гаилэ яаны! – и сама перевела: – Чайный стол – душа семьи. А с другой стороны – турки кофе пили, татары разве глупые, чтоб от турок хорошему кофе не научиться? Немножко от турок, немножко от арабов…

– Мам, это Юля, она кофе любит, – перебил ее Эннан.

– Кофе! – с энтузиазмом вскричала женщина и схватилась за турку с чеканным рисунком. Ее руки замелькали, что-то отмеривая, взвешивая, встряхивая… – А я знаю, кто ты! – Ни на минуту не прекращая священнодействие, она метнула на меня лукавый взгляд. – Все знают, в наш город детский театр приехал и мой сын с самой настоящей примадонной познакомился!

– Доложили уже, – недовольно пробурчал Эннан.

– А что ты хочешь, маленький город: туристов много – жителей мало, – ничуть не смутившись, согласилась его мама, продолжая сновать по кухне и что-то раскладывать на маленьких белых тарелочках. – Ты все правильно выбрала, дорогая, – успокоила она уже меня. – Мой сын – самый лучший парень в Евпатории, другого искать не надо!

– Мама! – завопил Эннан.

– Ой, я знаю, про своего сына нехорошо так хорошо говорить! – отмахнулась она. – Но как же говорить плохо, если он хороший сын! Пей кофе, ешь пахлаву! – скомандовала она, ставя передо мной изящную чашечку и одну за другой вбрасывая на стол тарелочки со сластями. – Пахлава по-армянски, пахлава по-бакински, турецкая пахлава, медовая… Ешь, ешь! Что не съешь, то хоть попробуй!