– После Жесто преступник научился включать третий компонент в сферу своего внимания: социальное окружение жертвы. Постарался обеспечить, чтобы намеченные объекты не только соответствовали его фантазиям, но также происходили бы с социальной обочины, из среды, где их исчезновение никого бы не заинтересовало, не говоря уже о том, чтобы включить сигнал тревоги.
– И он ушел в подполье.
– Вот именно. Ушел в тень и там находился. Пока не случилось это сказочное везение в Эхо-парке.
Да, именно так, думал Босх. Все, что говорила Рейчел, – полезная информация.
– Невольно наводит на мысль, правда? – заметил он. – Насчет того, сколько вообще таких ублюдков разгуливает на свободе. Подпольных убийц.
– Да, – согласилась Рейчел. – Заставляет задаваться вопросом, как долго этот человек продолжал бы в том же духе, если бы не удача. Порой это пугает меня до смерти.
Она проверила свои записи.
– Это все, что у тебя есть? – спросил Босх.
Уоллинг резко вскинула голову, и он сообразил, что неудачно подобрал слова.
– Я не то хотел сказать, – быстро проговорил он. – Все, что ты сообщила, просто замечательно и обязательно поможет мне. Я просто имел в виду: не осталось ли еще чего-нибудь?
Она на мгновение задержала на нем взгляд, прежде чем ответить:
– Да, есть еще кое-что. Впрочем, не об этом.
– Тогда о чем?
– Тебе нужно перестать грызть себя из-за того телефонного звонка, Гарри. Ты не должен позволить чувству вины выбить почву у тебя из-под ног. Работа, которая предстоит тебе дальше, очень важна.
Босх кивнул. Легко ей так говорить. Ей не придется жить, терзаемой отныне призраками всех тех женщин, о которых Рейнард Уэйтс собирается рассказать им на следующее утро.
– Не отделывайся дежурными кивками, – усмехнулась Рейчел. – Знаешь, над сколькими делами пришлось мне работать, когда какой-нибудь убийца, за которым мы охотились, продолжал и продолжал убивать? Сколько раз мы получали звонки и письма от этих подонков, однако не могли до них добраться, а вскоре появлялась очередная жертва?
– Да.
– У всех есть свои призраки. Это часть нашей работы. Где-то их больше, где-то меньше. Раньше у меня был босс, он любил повторять: «Если не можешь справиться с призраками, оставь дом с привидениями».
Он опять кивнул, глядя в лицо Рейчел. На сей раз он согласился искренне.
– Сколько убийств ты раскрыл, Гарри? Сколько убийц изолировал от общества?
– Не знаю. Я не веду счет.
– Наверное, следовало бы.
– Зачем? В чем смысл?
– Смысл – представить, сколько киллеров проделывали бы это вновь и вновь, если бы не ты. Множество, готова поспорить.
– Пожалуй.
– Ну, вот видишь. В целом ты намного их переиграл.
– Да.
Босх вспомнил одного такого, Роджера Бойлана. Он арестовал его много лет назад. Преступник вел пикап с домом-автоприцепом. А перед этим, припарковавшись в зоне отдыха, с помощью марихуаны заманил внутрь двух молодых девушек, изнасиловал и убил их, впрыснув огромную дозу транквилизатора для лошадей. После чего выбросил их тела в полувысохшее русло близлежащей реки. Когда Босх защелкнул на нем наручники, у Бойлана нашлась лишь одна реплика: «Жаль. Я только начал».
Босх часто задавался вопросом, сколько было бы еще жертв, если бы он его не остановил. Еще он спрашивал себя, можно ли сравнить Роджера Бойлана с Рейнардом Уэйтсом и компенсировать промах с одним поимкой другого. Вроде бы да. Но он понимал, что тут не игра с нулевой суммой[27]. Истинный детектив понимает, что выйти с нулевым балансом даже в том случае, если ловишь убийц, не такое уж хорошее достижение. Отнюдь нет.
– Надеюсь, я тебе помогла, – промолвила Рейчел.
– Конечно. Это очень пригодится мне завтра, в комнате для допросов. Теперь я буду гораздо лучше понимать, с кем имею дело.
Его гостья встала из-за стола.
– Я имела в виду иное.
Босх тоже поднялся.
– И это тоже. Ты очень помогла.
Он обошел стол, чтобы проводить Рейчел до двери.
– Береги себя, Гарри. Будь осторожен.
– Обязательно. Ты так велела. Но тебе нет нужды волноваться. Это будет полностью безопасная ситуация.
– Я имею в виду не столько физическую опасность, сколько психологическую. Будь осмотрителен, следи за собой, Гарри. Пожалуйста.
– Хорошо.
Настала пора уходить, но Рейчел медлила. Она посмотрела на стол, на разложенные там папки, потом на Босха.
– Я надеялась, ты когда-нибудь позвонишь, – произнесла Рейчел. – Но не по поводу дела.
– Я думал, из-за того, что я сказал… что мы сказали… что…
Он не знал, как закончить. Рейчел протянула руку и положила ему на грудь. Босх шагнул к ней, оказавшись почти вплотную. Потом обнял и привлек к себе.
9
Позднее, все еще оставаясь в постели Босха, они беседовали обо всем, кроме своих отношений. Наконец разговор опять закрутился вокруг расследуемого дела и завтрашнего допроса Рейнарда Уэйтса.
– Не верю, что после стольких лет вновь сяду лицом к лицу с убийцей, – сказал Босх. – Похоже на сон. Мне действительно часто снилось, что я поймал этого типа. То есть во сне это был не Уэйтс, но мне снилось, что дело раскрыто.
– А кем он был во сне? – поинтересовалась Рейчел.
Ее плечо покоилось под его рукой, а голова – у него на груди. Босх не видел ее лица, но ощущал запах волос.
– Это был человек, которого я всегда подозревал, примерял на роль убийцы. Но у меня никогда ничего на него не было, никаких серьезных улик. Просто он всегда был таким мерзавцем, наверное, потому мне и хотелось, чтобы это был он.
– Но он был как-то связан с Жесто?
Босх попытался пожать плечами, но при столь тесно прижатых друг к другу телах это оказалось затруднительно.
– Он знал о пустовавшем гараже, где потом нашли машину, и его бывшая девушка внешне напоминала Жесто. И еще он имел организационные навыки. Никаких реальных улик. Я просто считал, что это он. Однажды проследил за ним – еще давно, в первый год расследования. Он работал охранником на нефтепромысле за Болдуин-Хиллз. Знаешь, где это?
– Место, где виднеются нефтяные вышки, когда едешь из аэропорта по Ла-Синега?
– Да. Семья того парня владела изрядной долей нефтепромыслов, и отец, как я догадываюсь, старался наставить сына на путь истинный. Заставить зарабатывать свой кусок хлеба, пускай даже у них была куча денег. Ну так вот, работал он там в охране, и однажды я наблюдал за ним. Ему попались подростки, которые там играли, вторгнувшись в чужие владения. Ребята лет тринадцати-четырнадцати. Двое мальчишек из ближней округи.
