– И что вы мне хотите предложить в связи с этим, Хелен? – бесстрастно спросила Тина.
– Собрать свои вещи и уехать, в чем бы он вас не убеждал. Я-то знаю, как он это умеет… – ухмыльнулась Хелен и пустила коня в галоп.
Внезапно Тина услышала хруст ветки позади себя и резко обернулась на звук. Она увидела Ричарда.
– Тихо, тихо, не бойся, это всего лишь я – твой завтрашний муж, – пошутил Ричард.
– Я не боюсь, тебе показалось.
– Что тебе наговорила Хелен? – требовательно спросил он.
– Она посоветовала мне оставить тебя, а в общем была чрезвычайно мила, – спокойно ответила Тина.
– И чем же она обосновала свою ценную рекомендацию? – в голосе Ричарда звучал гнев.
– Она всего лишь уверила меня в том, что, если я соглашусь на этот брак, это будет самой чудовищной ошибкой в моей жизни.
– Что еще она сказала тебе? – настойчиво допытывался он.
– Что лично я тебя не интересую, но тебе по какой-то причине необходим сам факт этой женитьбы. Наш брак продлится недолго, так думает Хелен. Но она уверяла, будто у тебя есть твердое намерение связать свою дальнейшую жизнь с ней, потому что вас связывает гораздо большее, нежели теплые соседские отношения… – выпалила Тина и испытующе посмотрела на Ричарда.
– Продолжай…
– Нечего продолжать. Это все, что она успела или хотела мне сказать.
– Не может быть, это не все!
– Она дала мне четко понять: подобный спешный мезальянс нельзя расценивать иначе, как аферу, цель которой ей не известна, но, зная тебя, она не сомневается в своей правоте, – Тина чувствовала отчаянье.
– Картина ясна, – удовлетворенно заметил Ричард. – Ты ведь не собираешься верить бреду ревнивой женщины?
Она ничего не ответила.
– Вижу, Хелен сумела-таки пробить брешь в наших отношениях.
– Единственное, в чем я могу с ней полностью согласиться, – это то, что спешка, с которой ты хочешь устроить этот брак, весьма подозрительна. Все остальное может оказаться как правдой, так и ложью.
– Правда такова: в Хелен говорит зависть и ревность! – раздраженно парировал Ричард.
– Значит, вы с ней и впрямь любовники, – с грустью заметила Тина.
– Были… Да, еще некоторое время назад мы были любовниками. Я полагал, теперь мы друзья, оказалось, это не так. Мы расстались по обоюдному согласию, вернее, я так думал. То, что она отговаривает тебя от брака со мной, говорит только о том, что я в ней ошибся.
– И ты не любишь ее больше?
– Я и раньше ее не любил. Да, у нас был роман. Должен признать, Хелен очень привлекательная женщина, с ней было приятно общаться, но не более того…
– Из ее уст это прозвучало совершенно иначе.
– А именно?
– Ома уверяла меня, будто все твои нынешние проблемы не помешают вам однажды пожениться, а именно, когда пешка Тина выйдет из игры.
– Какие мои нынешние проблемы она имела в виду? – вкрадчиво поинтересовался Ричард.
– Она не сказала ничего конкретного, – ответила Тина.
Ричард повернулся к ней боком и спокойным тоном сказал:
– Хелен всегда была склонна к преувеличениям, такое у нее восприятие мира. Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушать. У меня нет объяснений тому, почему вдруг она решила, будто я непременно хочу жениться на ней, возможно, она просто выдает желаемое за действительное. Но не принимай близко к сердцу, любимая, именно ты моя избранница, о чем бы там ни говорили все вокруг.
Ричард нежно поцеловал Тину, затем спросил:
– Ну, так идем в нашу рощицу?
– Лучше домой, – ответила девушка.
– Как пожелаешь, – с готовностью подхватил он. – Из-за моей нерасторопности мы пропустили самый сказочный момент, когда солнце только начинает садиться, так что дома сейчас нам и в самом деле будет лучше. А потом, нас уже заждалось наше супружеское ложе.
– Ты говоришь о нем как о чем-то особенном.
– Да, потому что супружеское ложе семьи Андерс – это действительно нечто особенное. Поколения новобрачных проводили на нем ночи медового месяца и зачинали детей… Я не говорю о Брэдли, он не имеет отношения к этому священнодействию.
– Ты тоже был зачат на этой постели?
– Не исключено… В связи с этим мне все время вспоминается знаменитый стих шотландского поэта Джеймса Томсона:
Доколе черноту невидящей ночи
Сменяет благодать и свежесть утра,
На древнем ложе в трепете свечи
Благословенно возрастает чудо.
Вся наша жизнь, от семени до смерти,
В стенаньях скорби, в шепоте любви,
В слезах младенца, в омраченном девстве,
В предначертанье человеческой судьбы.
Тина зачарованно слушала бархатный голос Ричарда.
– Ты любишь поэзию? – удивленно спросила она.
– Ну, ты ведь не считаешь, будто любовь к поэзии – это удел одних лишь женщин.
– Учитывая то, что поэзия – исконно мужской промысел, я думаю, твой интерес к ней связан с твоей собственной склонностью к жонглированию словами, – улыбнулась Тина.
– Или в возвышенности моей души, – рассмеялся Ричард. – Должен признаться, я люблю хорошую поэзию. Главным образом старых классиков. Обожаю Эндрю Марвелла и Джона Донна. А какие у тебя отношения с изящнейшим из искусств, с этим кружевом из слов и духа?
Ричард очень умело перевел разговор на другую тему. Впрочем, мне стало заметно лучше.
Они медленно шли по направлению к замку.
– Насчет завтрашнего утра я обо всем договорился с преподобным Петером.
– Блестяще! – с неожиданным воодушевлением отозвалась Тина.
– Перед тем как отправиться ко сну, мне еще нужно успеть обговорить с поваром меню предсвадебного завтрака. Он должен запомниться тебе на всю жизнь. Я счастлив, что ты, как и я, хочешь избежать всей этой суеты и шумихи, которая обычно сопутствует брачному ритуалу. Лучше уж мы по возвращении из свадебного путешествия закатим пир на весь мир, но не теперь, когда в нас еще столько божественного трепета. Я хочу разделить это только с тобой, и никаких посторонних…
В дверях их встретила Ханна, она с улыбкой оповестила Ричарда:
– Все, что вы заказывали, доставлено в вашу спальню. Синьора Диомеде просила передать: если возникнут какие-либо проблемы, свяжитесь с ней, – и, обратившись к Тине, проговорила: – Если у вас будут сложности с одеванием к церемонии, известите меня.
– Благодарю вас, Ханна, но постараюсь справиться со всем сама, – ответила Тина.
