Книга Ответный темперамент - Анна Берсенева

Сергей жил на Пироговке, в старом шестиэтажном доме.

– Я, когда из Твери в Москву после армии приехал, то дворником устроился, – сказал он, открывая скрипучую дверь подъезда. – И комнату здесь получил.

Не то чтобы эти слова были неуместны, просто были сейчас не нужны любые слова. Наверное, Сергей это почувствовал. Он молчал все время, пока поднимались на третий этаж, и Ольга молчала тоже.

Квартира была коммунальная. Едва Ольга вошла в полутемный общий коридор, куда выходило шесть дверей, как сразу же почувствовала глубокую бесприютность этого жилья.

Это ощущение не изменилось и в комнате. Она была угловая, поэтому в ней было два больших окна, но все равно она не выглядела светлой и просторной, хотя ее нельзя было назвать маленькой, да и потолки были высокие. Возможно, неуют ее был связан с пустотой. Ольга и сама не любила чересчур заставленного жилья, но здешняя пустота, даже пустынность была такой всеобъемлющей, что нагоняла уныние.

К тому же на окнах не было занавесок. Солнце клонилось к закату и заглядывало в комнату прямо, резко.

– Вы, наверное, недавно женились, Сергей, – сказала Ольга.

Ей казалось, что недавней женитьбой можно как-то объяснить необустроенность его жилья. Но вообще-то она сказала об этом из-за той же тревоги, которая не только не отпускала ее, но, наоборот, усиливалась с каждой минутой.

– Да. – Он смотрел на нее не отрываясь. Солнечные лучи освещали его лицо, и по лицу тенями и отблесками гуляло волнение. – В начале лета. Как раз накануне…

В последней его фразе прозвучала горечь. Ольга хотела спросить, накануне чего, но тут же поняла это сама и спрашивать не стала.

– Она забеременела, и я женился, – сказал Сергей.

В комнате было тепло, но они чувствовали себя так, словно попали в оледеневший лес.

Нет, наверное, это только она так себя чувствовала. А у Сергея, когда он обнял ее, не было в руках ни льда, ни холода. И поцелуй его был горяч. Первый поцелуй, и второй, и третий – он целовал Ольгины губы, и виски, и плечи, перечеркнутые узкими ленточками шелкового сарафана… С утра было жарко, она надела только легкий сарафан, и это была слишком слабая преграда между его губами и ее телом, а ей не хотелось и вовсе никаких преград… Она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, и обняла Сергея, чтобы не упасть, и он сразу прижал ее к себе так крепко, что дыхание у нее занялось еще сильнее, хотя сильнее уже, ей казалось, было некуда…

Мир померк, исчез, скрылся за краем его объятий. Да и существовал ли он вообще, тот мир?

Вдруг его объятия разомкнулись.

– Не могу я без тебя, – задыхаясь, проговорил Сергей. Он чуть отстранился, чтобы видеть Ольгины глаза. В его глазах стояло отчаяние. – Не могу! Дни считаю тебя увидеть. Оля!.. Что ж это такое, а? Тогда, в дождь… Только и думал: пусть бы никогда он не кончался… Оля, Оля…

Он говорил сбивчиво, торопливо, и целовал ее, и снова говорил, как будто боялся захлебнуться поцелуями и словами, и прижимал ее к себе все крепче, и хорошо, что прижимал, иначе она давно упала бы.

Она не знала, что будет дальше. Никогда такого с нею не было – чтобы прошлое и будущее превратились в единственную точку настоящего. Сияние этой точки было таким ослепительным, что невозможно было открыть глаза.

Да и зачем было их открывать? Ольга чувствовала Сергея всем телом, и это чувство было настолько сильным, что она не нуждалась сейчас в тех обыкновенных пяти чувствах, которые даны человеку природой.

Он поднял ее на руки и понес к дивану. Он шел медленно, потому что и на ходу продолжал целовать ее. Он, конечно, не смотрел под ноги, поэтому споткнулся и чуть не упал. Что-то зашелестело у него под ногами, рассыпалось по полу. Этот шелест заставил Ольгу посмотреть вниз.

Разноцветные детские пакетики вывалились из большого пакета и устлали протертый ковер. Они по-прежнему были похожи на крылья бабочек, только теперь уже неживых – так мертво шелестели они у Сергея под ногами.

Ольга не могла отвести от них взгляда. Она опомнилась только когда Сергей положил ее на диван.

– Господи боже мой! – прерывисто проговорила она. Ее голос прозвучал в тишине комнаты слишком громко. – Как же так?!

В это действительно невозможно было поверить. Такого с ней не только никогда не было – такого просто не могло с нею быть.

– Что ты?

Сергей не успел лечь рядом с ней, он сидел на краю дивана, его рука лежала у нее на плече. Его глаза были прямо над Ольгой, она отчетливо видела, как они блестят.

Ольга села на диване так резко, что он отшатнулся.

– Я пойду, – отводя взгляд, торопливо проговорила она. – Пусти меня, пожалуйста.

Он молча поднялся с дивана. Не глядя на него, Ольга тоже встала и прошла к двери.

Он догнал ее уже в прихожей, когда она пыталась открыть входную дверь со множеством каких-то доисторических, замысловатых замков. Он помог ей открыть замки так же молча. И только когда она перешагнула порог, наконец сказал:

– Не уходи.

Не оборачиваясь, Ольга бросилась к лестнице. Невозможно было ожидать сейчас лифт, чувствуя спиной его взгляд. А обернуться и встретить этот взгляд было еще невозможнее.

Она боялась, что он станет ее провожать. Но, пока она бежала вниз, по всей лестнице раздавалось только цоканье ее каблучков, тревожная чечетка ее побега.

И все это время Сергей молча стоял там, где она его оставила, – стука закрывающейся двери Ольга не слышала.

До самого конца Пироговки она не шла, а бежала. И только у метро опомнилась – сначала замедлила бег, а потом просто пошла, все замедляя шаг.

«Как я могла?! – Мысли сначала тоже словно бы бежали у нее в голове, но постепенно сделались спокойнее и отчетливее. – Совершенно незнакомый мужчина сказал: «Я тебя хочу, пойдем ко мне», – и я пошла, ни секунды не задумываясь! Нет, «я тебя хочу» он все-таки не сказал… Да какая разница! Все равно это бред какой-то, не может со мной такого быть! Не могло…»