Но принятие такого варианта означало идти на форсирование километровой реки в совершенно невыгодных условиях и при этом не имея возможности сразу же ввести в бой танки как важнейшее средство прорыва. Подвижные войска и основная масса артиллерии в таком случае не могли быть быстро переправлены, чтобы обеспечить стремительное развитие наступления.
Слов нет, наступление с плацдармов представляло большую трудность: противник мог нанести нам большие потери своей артиллерией и авиацией. Но у нас был заранее подготовлен мощный контрартиллерийский огонь и удар авиации.
Висло-Одерская операция в материальном отношении была подготовлена хорошо, и тыловые службы фронта и армий со своими задачами справились блестяще.
Однако с выходом наших войск к мезерицкому укрепленному рубежу и так называемому померанскому валу в армиях начали ощущаться перебои с подачей горюче-смазочных материалов и наиболее ходовых боеприпасов. Это произошло по ряду причин, и прежде всего потому, что наступали мы почти в два раза быстрее, чем предусматривалось. Тыловые коммуникации растянулись на сотни километров, а железнодорожные магистрали в это время еще не действовали из-за больших разрушений и отсутствия железнодорожных мостов через Вислу.
Из информации Верховного Главнокомандования и Генерального штаба мне было известно, что в течение января, февраля и марта войска 4-го Украинского фронта вели наступление в Карпатах, содействуя войскам 1-го Украинского фронта в решении поставленных задач.
Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов в течение января, февраля и первой половины марта 1945 года вели оборонительные бои, отражая удары немецко-фашистских войск, стремившихся отбросить их за Дунай, деблокировать свою группировку, окруженную в Будапеште, и укрепить тем самым венгерский участок фронта.
В ходе напряженных сражений войска 2-го и 3-го Украинских фронтов нанесли серьезные поражения ударным группировкам противника, отразили все их попытки выйти к Дунаю и к середине марта создали условия для перехода в наступление на венском направлении.
В период с 16 марта по 15 апреля войска 2-го и 3-го Украинских фронтов провели Венскую наступательную операцию, в ходе которой было разгромлено более 30 дивизий группы армий «Юг».
Наши войска к середине апреля полностью очистили от немецко-фашистских войск Венгрию и значительную часть Чехословакии, вступили в Австрию, освободили Вену и открыли путь в центральные районы Чехословакии. Германия окончательно лишилась нефтяных источников Венгрии, Австрии и многих предприятий по производству вооружения и боевой техники.
В результате операций 2-го и 3-го Украинских фронтов в январе–апреле 1945 года южный фланг стратегического фронта советских войск был подтянут на уровень фронтов, действовавших на берлинском направлении. Выйдя на восточный берег Одера и Нейсе, от Балтийского моря до Гёрлица и обеспечив фланги, советские войска заняли выгодные исходные рубежи для окончательного разгрома берлинской группировки противника и штурма Берлина.
На левом крыле советско-германского фронта наши войска, выйдя в район Вены и южнее, заняли выгодные позиции для наступления в глубь Австрии и южные районы Германии.
На Западном фронте вооруженные силы наших союзников, в феврале – марте форсировав Рейн, окружили значительную группировку немецко-фашистских войск в Руре. 17 апреля окруженная рурская группировка немецко-фашистских войск капитулировала.
В результате разгрома основных сил немецких войск на советско-германском фронте и выхода союзников за Рейн над фашистской Германией нависла неотвратимая катастрофа. У Германии уже не было сил продолжать вооруженную борьбу.
Конец войны был близок, и в наших взаимоотношениях с союзниками остро встал ряд политических вопросов. И совсем не случайно.
Прежняя медлительность в действиях американо-английского командования сменилась крайней поспешностью. Правительства Англии и США торопили командование экспедиционных сил в Европе, требуя от него быстрейшего продвижения в центральные районы Германии, чтобы овладеть ими раньше, чем выйдут туда советские войска.
1 апреля 1945 года У. Черчилль писал Ф. Рузвельту:
«Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять»[161].
Как впоследствии мне стало известно, командование английских войск, а также ряд американских генералов принимали все меры к захвату Берлина и территорий к северу и югу от него. Вопреки договоренности между главами правительств американские войска захватили Тюрингию и 25 апреля передовыми частями вышли на Эльбу.
В ходе Восточно-Померанской операции, кажется 7 или 8 марта, мне пришлось срочно вылететь в Ставку по вызову Верховного Главнокомандующего.
Прямо с аэродрома я отправился на дачу И. В. Сталина, где он находился, будучи не совсем здоровым.
Задав мне несколько вопросов об обстановке в Померании и на Одере и выслушав мое сообщение, Верховный сказал:
– Идемте разомнемся немного, а то я что-то закис.
Во всем его облике, в движениях и разговоре чувствовалась большая физическая усталость. За четырехлетний период войны И. В. Сталин основательно переутомился. Работал он всю войну очень напряженно, систематически недосыпал, болезненно переживал неудачи, особенно 1941–1942 годов. Все это не могло не отразиться на его нервной системе и здоровье.
Во время прогулки И. В. Сталин неожиданно начал рассказывать мне о своем детстве. Он сказал, что рос очень хилым ребенком. Мать почти до шестилетнего возраста не отпускала от себя и очень его любила. По желанию матери он учился в духовной семинарии, чтобы стать служителем культа. Но, имея с детства «ершистый» характер, не ладил с администрацией и был изгнан из семинарии.
Так за разговором прошло не менее часа. Потом он сказал:
– Идемте пить чай, нам нужно кое о чем поговорить. На обратном пути я спросил:
– Товарищ Сталин, давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?
На этот вопрос он ответил не сразу. Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:
– Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его душегубы. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.
Помолчав минуту, твердо добавил:
– Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине.
