— Ну же! — закричал Гестерис. — Пусть это будет не зря!
Всадники несли огромные потери. Гестерис увидел, как взметнулся плащ, когда кто-то получил стрелу в шею. Левимы! Так часто название этих отрядов звучало как проклятие, а теперь его скандировали и приветствовали криками. Первые всадники проскакали мимо орудий. Они развернулись у жидкого строя копейщиков, оборонявших катапульты. В полумраке Гестерис увидел проблески пламени и завораживающее зрелище: в воздухе, вращаясь, летели факелы.
Цардиты оказались к этому не готовы. Полосы огня побежали по земле и древесине. Шесть или семь орудий охватило пламя. Артиллеристы бросились к ним, пытаясь сбить огонь. Его лучники перевели стрельбу на них — те, у кого еще оставались стрелы.
Каждое мгновение, пока длились пожары, было мгновением небольшого поворота в битве. Гестерис увидел, как рычаг одной из катапульт повернулся и упал набок: у него прогорел канат. На галерее его пехотинцы разразились радостными криками. Те немногие левимы, которым удалось уцелеть, ускакали на запад и скрылись из виду. Враг потерял в огне больше половины оставшихся у него орудий.
Но цардиты еще не сдались. Таран нанес решающий удар, и ворота раскололись. Надвратная башня зашаталась. Враги хлынули в лагерь. Задняя стена ограждения жарко вспыхнула. Легионеры отбегали от нее, а снаружи шатающиеся секции тянули крючьями. Гестерису необходимо вывести своих людей наружу, чтобы отогнать цардитов, иначе ему придется выдерживать атаку с двух сторон. Он посмотрел в небо. До рассвета еще несколько часов. И генерал боялся, что он может оказаться для Конкорда последним.
* * *
Восходящие встали еще до того, как рассвело, и столпились на носу «Стрелы Арка». Всю ночь на юге и юго-востоке появлялись огни, становившиеся все ярче. Когда солнце наконец пролило свои лучи на внутренние воды Эстории и западный берег Тирронского моря, Джеред увидел картину намного хуже той, которой опасался.
По приблизительным оценкам, двести парусов нагоняли их с юго-востока. «Стрела Арка» опережала их на милю и должна была добраться до входа в гавань раньше их, но ненамного. На юге первые увиденные им паруса не принадлежали судам окетанов. Те шли чуть позади и не успевали догнать цардитов прежде, чем те войдут в Эсторр, до которого оставалось всего пять миль. Захватчики позаботятся о том, чтобы благословенный Господом город превратился в прах.
Солнце высвечивало великолепные башни столицы и отражалось от ее акведуков. Джеред видел дворец, как всегда сверкавший в утренних лучах. Город словно поднимался навстречу солнцу и приветствовал его — белый, алый и прекрасный.
— Хорошенько присмотритесь, дети, — сказал Джеред. — Это зрелище должен когда-нибудь увидеть каждый. А вы будете в числе последних. Вы меня слушаете?
Было заметно, что они его не слушают. Ардуций и Миррон увлеклись каким-то разговором. Оссакер стоял рядом с ними, надувшись и закрыв глаза. Только Кован смотрел на город так, как следовало, — но он-то его видел и раньше.
— Вы пожалеете об этом, когда все это превратится в дым и пепел, — продолжал Джеред. — Это лучшее зрелище Конкорда. И всего мира.
— Какая ширина у гавани? — спросил Ардуций.
— Я… Ну не знаю. — Джеред не понял, разозлил его этот вопрос или смутил.
— Триста ярдов от форта до форта, — вмешался капитан, который стоял рядом, изучая обстановку с помощью увеличительной трубы.
Восходящие вновь начали что-то обсуждать. Потом опять подал голос Ардуций:
— Нам надо оказаться ближе.
— Ближе? Я прохожу вдоль гавани, а потом удираю в горы, — сказал капитан. — А вы что планируете?
— Нет, нам надо остановиться вне гавани, — сказала Миррон.
— Почему? — спросил Джеред.
— Потому что, — огрызнулся Ардуций. — Нам надо использовать море вне гавани, потому что там больше энергии. А если мы зайдем внутрь, волна будет недостаточно широкой.
— Вы собрались перекрыть вход! — Джеред посмотрел в сторону гавани.
— Но если я буду недостаточно близко, я не смогу управлять энергиями, даже если мне будет помогать Миррон.
Джеред повернулся к капитану.
— Командуй, чтобы спускали парус. Гребем с двойной скоростью. Еще не все потеряно!
* * *
Ильев колотил кулаком по фальшборту — единственный способ излить бессильную досаду. Они постоянно приближались к противнику, но все еще отставали на две мили. Две мили, которые решали вопрос о вторжении или спасении. Флоты они увидели на востоке. Цардиты энергично гребли. Один корабль опережал остальные, но его постепенно нагоняли. Патония сказала, что этот корабль, скорее всего, принадлежит Конкорду, но Ильев был в этом не слишком уверен. Если это и так, то он мог только пожелать им удачи и милости Окетара. Другие корабли с восточной пристани острова Кестер шли со слишком большим отрывом. К тому времени, когда они доберутся до бухты, все уже закончится.
Небо сегодня было жемчужно-белым. Тонкий слой облаков и яркое солнце, которому не хватало силы, чтобы сквозь него пробиться. В последние дни, как и сегодняшним утром, дули ветра. Сейчас они разогнали туман дуса, и Ильев с горечью подумал, что добрые граждане Эсторра хотя бы увидят приближение конца Конкорда.
Флот не мог увеличить скорость. Не было ветра, который понес бы их достаточно быстро, чтобы им удалось застигнуть врага врасплох. Несмотря на все их молитвы Окетару, погода неизменно оставалась спокойной, что позволило цардитам уйти слишком далеко, и окении не могли надеяться догнать их.
— Мы лишний день задержались в гаванях, — пробормотал Ильев. — Всего на день — и вот какова цена!
— Не вини себя, Карл, — сказала Патония, облокачиваясь на фальшборт и поднося увеличительную трубу к глазу. — Если бы мы вышли на день раньше, то не смогли бы сделать это скрытно. Они увидели бы нас и потопили. И мы не добрались бы даже сюда.
— Значит, нам нужна была лучшая система оповещения. Нас должны были предупредить с южных сторожевых башен на острове.
— Зачем ты себя грызешь? Это что, своеобразный ритуал очищения, с помощью которого ты готовишь себя к неудаче? Ты знаешь, почему нас не оповестили. Цардиты не приближались к острову, пока не приготовились к нападению. Они воспользовались туманом, как это в течение многих поколений делали окетаны.
Ильев увидел, как Патония вдруг напряглась и на мгновение оторвалась от увеличительной трубы. Она протерла стекло тряпочкой и вновь прильнула к ней глазом.
— Карл, посмотри на гавань!
Ильев прищурился. Рядом с гаванью разрасталась какая-то тень. Видимо, это была игра света на воде. Откровенно говоря, его это мало интересовало. А вот то, что происходило ближе… В его сердце вспыхнула новая надежда. Ильев и капитан переглянулись.
— Гребцы, максимум ударов! — заорала Патония. — Готовьте капер! Сигнальте флоту готовность к бою. Цардиты поворачивают!
