выгодна наиболее влиятельным игрокам. В частности, Brexit иллюстрирует ограничения модели, основанной на свободной циркуляции работников без общих, действительно сдерживающих социальных и фискальных правил. В некотором смысле, ограниченные британские и французские эксперименты со свободным перемещением граждан своих бывших колоний в 1950-х и 1960-х годах также демонстрируют необходимость общего социального и политического регулирования, сопровождающего свободу передвижения. Если Европейскому Союзу не удастся преобразовать себя таким образом, чтобы воплотить альтернативу своему нынешнему проекту, построенному на простых и прозрачных мерах социальной и фискальной справедливости, маловероятно, что обездоленные классы изменят свое мнение. Тогда риск - и он значителен - заключается в том, что другие страны попытаются выйти из проекта; или, в качестве альтернативы, что люди, находящиеся под влиянием нативистских, идентичных идеологий, захватят контроль над европейским проектом. Прежде чем углубиться в возможные пути выхода из этих тупиков, мы должны сначала завершить обзор трансформации электоральных расколов в других странах, помимо Великобритании, США и Франции. Поэтому в следующей главе мы рассмотрим другие западные и незападные демократии, в частности, в Европе и Индии.
Глава 16. Социальный нативизм: Постколониальная ловушка идентичности
В предыдущих главах мы рассмотрели трансформацию политических и электоральных расслоений в Великобритании, США и Франции после Второй мировой войны. В частности, мы увидели, как во всех трех странах "классовые" партийные системы периода 1950-1980 годов постепенно уступили место в период 1990-2020 годов системам множественных элит, в которых партия высокообразованных ("браминские левые") и партия богатых и высокооплачиваемых ("купеческие правые") чередовались у власти. Самый конец периода был отмечен усилением конфликта по поводу организации глобализации и европейского проекта, в результате которого относительно обеспеченные классы, в целом выступающие за сохранение статус-кво, столкнулись с обездоленными классами, которые все больше выступают против статус-кво и чьи законные чувства покинутости ловко эксплуатируются партиями, исповедующими различные националистические и антииммигрантские идеологии.
В этой главе мы начнем с проверки того, что эволюция, наблюдаемая в трех странах, изученных до сих пор, также может быть обнаружена в Германии, Швеции и практически во всех европейских и западных демократиях. Мы также проанализируем своеобразную структуру политических расколов в Восточной Европе (особенно в Польше). Это иллюстрирует важность посткоммунистического разочарования в трансформации партийных систем и возникновении социального нативизма, который можно рассматривать как следствие мира, который одновременно является посткоммунистическим и постколониальным. Мы рассмотрим, в какой степени возможно избежать ловушки социального нативизма и наметить форму социального федерализма, адаптированную к европейской ситуации. Затем мы изучим трансформацию политических расколов в незападных демократиях, в частности, в Индии и Бразилии. В обоих случаях мы найдем примеры незавершенного развития расколов классового типа, что поможет нам лучше понять как западные траектории, так и динамику глобального неравенства. Наконец, учитывая все эти уроки, в заключительной главе мы обратимся к элементам программы по созданию в транснациональной перспективе новых форм партиципаторного социализма для XXI века.
От рабочей партии к партии высокообразованных: Сходства и различия
С самого начала следует уточнить: мы не сможем рассмотреть каждый из последующих случаев так же подробно, как мы изучали Францию, США и Великобританию, отчасти потому, что это вывело бы нас за рамки данной книги, а отчасти потому, что необходимые источники доступны не для всех стран. В этой главе я начну с относительно краткого изложения основных результатов, имеющихся в настоящее время по другим европейским и западным демократиям. Затем я более подробно проанализирую результаты по Индии (и несколько менее подробно по Бразилии). Индийская демократия не только включает больше избирателей, чем все западные демократии вместе взятые, но и изучение структуры индийского электората и трансформации социально-политических расколов Индии с 1950-х годов по настоящее время иллюстрирует настоятельную необходимость выйти за рамки западных рамок, если мы хотим получить лучшее понимание политико-идеологических детерминант неравенства, а также условий, при которых могут быть созданы перераспределительные коалиции.
Что касается западных демократий, основной вывод заключается в том, что результаты, полученные для Великобритании, США и Франции, отражают гораздо более общую эволюцию. Во-первых, мы обнаруживаем, что обратный ход образовательного раскола произошел не только в трех уже изученных странах, но и в германских и скандинавских странах, составляющих историческое сердце социал-демократии: Германии, Швеции и Норвегии (рис. 16.1). Во всех трех странах политическая коалиция, ассоциировавшаяся с рабочей партией в послевоенные десятилетия (которая добилась особых успехов среди более скромных избирателей), стала партией образованных в конце двадцатого и начале двадцать первого века, достигнув самых высоких показателей среди тех, кто получил высшее образование.
В Германии, например, мы обнаружили, что в период 1990-2020 годов голоса за Социал-демократическую партию (СДПГ) и другие левые партии (особенно Die Grünen и Die Linke) были на 5-10 пунктов выше среди высокообразованных избирателей, чем среди менее образованных, тогда как в период 1950-1980 годов этот показатель был примерно на 15 пунктов ниже. Чтобы сделать результаты максимально сопоставимыми во времени и пространстве, я сосредоточусь здесь на разнице между голосованием 10% наиболее дипломированных избирателей и 90% наименее дипломированных (после контроля других переменных). Заметим, однако, что, как и во французском, американском и британском случаях, тенденции схожи, если сравнивать избирателей с высшим образованием и без него или 50 процентов наиболее образованных и 50 процентов наименее образованных, как до, так и после контроля других переменных. В случае с Германией отметим, что амплитуда обратного изменения образовательного раскола почти идентична той, что наблюдается в Великобритании (рис. 16.1). Отметим также роль, которую сыграло появление "зеленых" (Die Grünen) в формировании немецкой траектории. Начиная с 1980-х годов, экологическая партия привлекла значительную долю высокообразованных избирателей. Тем не менее, если сосредоточиться исключительно на голосовании за СДПГ, то можно наблюдать обратное изменение образовательного раскола (хотя и менее выраженное в конце периода). В целом, хотя институциональная структура партий и фракций сильно различается от страны к стране, как мы видели при сравнении Франции с США и Великобританией, поразительно видеть, насколько ограничено влияние этих различий на основные тенденции, которые нас здесь интересуют.
РИС. 16.1. Обратный ход образовательного расслоения, 1950-2020 гг: США, Франция, Великобритания, Германия, Швеция и Норвегия
Интерпретация: В период 1950-1970 годов за демократов в США и за различные левые партии в Европе (рабочую, социал-демократическую, социалистическую, коммунистическую, радикальную и экологическую) голосовали больше менее образованных избирателей; в период 2000-2020 годов - больше более образованных избирателей. В странах Северной Европы изменения произошли позже, но в том же направлении. Примечание: "1950-59" включает выборы с 1950 по 1959 год, "1960-69" - с 1960 по 1969 год и так далее. Источники и
