Дворец. Вид с высоты
Могаба не испытывал восторга, следя за гибелью его врагов. Наоборот, он сильно встревожился. Понял, что останутся уцелевшие. Кто-то из них успешно сдерживает гвардейцев и серых, пока остальные уносят на вершину башни раненых и убитых. А это означает, что если Могабе не подвалит удача и оставшихся не успеют перестрелять прежде, чем они скроются, то предстоит еще одна битва. Последняя.
А в запасе у главнокомандующего больше не осталось трюков.
Тени не дали желаемого результата, а это доказывает то, о чем Могаба уже давно подозревал: у врага имеется аналогичное оружие. Которое было пущено в ход своевременно.
Он сам видел, как стрелы луков и арбалетов и даже дротики отскакивают от людей в развевающихся черных одеяниях. Только один из них был ранен.
При вспышке огненного шара, выпущенного в тот момент, когда ковер поднимался над парапетом, Могаба успел разглядеть доспехи Вдоводела.
– Госпожа, – прошептал он, охваченный благоговейным страхом.
Наверное, при той же вспышке блеснули белки глаз или зубы, и это выдало его.
Когда Могаба перевел взгляд на тех, кто сидел на летающих бревнах, он увидел, что один из них, в доспехах Жизнедава, мчится прямо на него, черным шлейфом заслоняя небо.
107
Таглиос. Солдаты живут
Я увидел за окном Могабу, и меня захлестнула ярость. Я ринулся в атаку, набирая скорость. Но даже в эти мгновения некий уцелевший островок рациональности заставил меня подумать: реально ли то, что я заметил за окном, или же разум заставляет меня видеть Могабу в ком угодно, кому можно причинить такую же боль, какую тогда испытывал я?
Но даже если Могаба, которого я видел, был галлюцинацией, то она исчезла еще до того, как я врезался в окно.
Рама не сломалась, а стекло даже не дрогнуло. Мое бревно мгновенно остановилось. А я – нет. Бревно отлетело назад. А я врезался в стекло. И тоже отскочил. И полетел вниз. Успел испустить весьма энергичный вопль, но тут страховочная веревка натянулась, и я повис в десяти футах под бревном.
Которое продолжало биться в окно. Я попытался взобраться на него по веревке, но не смог, потому что располагал лишь одной здоровой рукой. Подобно грузу на конце большого маятника, я раскачивался в такт движениям бревна. То и дело крепко прикладываясь к дворцовой стене.
Черная одежда надежно меня защищала, но через некоторое время я все же потерял сознание.
Очнувшись, обнаружил, что все еще болтаюсь под летающим бревном. Земля виднелась всего в нескольких ярдах подо мной, она медленно перемещалась. Похоже, я лечу вдоль Каменной дороги, едва не задевая головы путников. Я попытался извернуться и посмотреть наверх, но не хватило сил. К тому же узел страховочной веревки располагался на спине, чуть выше копчика. Стоило пошевелиться – и меня пронзала боль.
Я снова потерял сознание.
Опять очнувшись, я оказался там, где и положено быть людям, – на земле. Какой-то острый кусок камня пытался продырявить мне спину. Кто-то обратился ко мне на одном из хсиенских диалектов, затем повторил то же на скверном таглиосском. Передо мной материализовалось хмурое лицо Арканы.
– Жить собираешься, папуля?
– Все тело болит – значит, я жив. Что случилось?
– Ты поступил очень глупо.
– И это, по-твоему, новость? – спросил второй голос. Напротив лица Арканы появилось лицо Дремы. – Ты когда сможешь встать, хотя бы ненадолго? Мне нужна кое-какая помощь. Образцовый провал, который вы устроили, едва не вывел нас из игры.
– И моргнуть не успеешь, начальник. Как только расплету ноги и пристегну пятки к лодыжкам.
Я попытался встать, потому что хотел отыскать свою жену, и это усилие столкнуло меня обратно в беспамятство.
В следующий раз меня привели в чувство капли дождя на лице. Острая боль во всем теле ослабела, стала ноющей. Мне дали какое-то обезболивающее. Произведя инвентаризацию, я сделал вывод, что заработал изрядное число синяков и ссадин, но избежал переломов и ран.
Едва я решился на попытку сесть, как взмыл в воздух. После секундной паники до меня дошло, что я лежу на носилках, которые перемещаются куда-то под дождем. И очухался не от моросящего дождя, а оттого, что меня положили на носилки.
В этот раз я чувствовал себя лучше. И остался в сознании, когда подошла Дрема.
– Как моя жена? – Мой голос лишь слегка дрогнул.
– Жива. Но в плохом состоянии. Впрочем, если бы не защитная одежда, ей пришлось бы гораздо хуже. Думаю, выживет. Если заставим Тобо взять себя в руки и помочь.
Я услышал в ее словах невысказанное предложение поработать.
– А что за проблема у парня?
– У него погиб отец. А где в это время был ты?
– Боялся, что это произойдет, – буркнул я.
Пора с этой темой завязывать. А то станет больно.
Похоже, Дрема считала, что у нас нет времени на боль.
Я начал доверять ее инстинктам.
– Ты был прав, старик. Солдаты живут. Только трое вырвались из мясорубки невредимыми: Тобо, Аркана и очень везучий солдат по имени Там До Линь. Ревун, Первый Отец, Нашун Исследователь, Мурген и несколько солдат погибли. Все остальные ранены. Тобо считает себя виноватым. Говорит, что должен был провести более тщательную разведку и обнаружить засаду.
