— Ложь! Выпустите нас из города! — ревела толпа, состоящая из простого народа и вооруженных мечами охотников. Похоже, когда открылись ворота Цитадели, на сторону Энн встало еще больше людей, чем до начала штурма.
Только Уман не мог ни сдаться, ни изменить сторону, даже если эта верность пустым намерениям ныне уничтоженных магнатов губила его.
Он не собирался дешево продавать свою жизнь: размахнулся мечом и едва не снес голову Мио, отчего Джоэл выхватил клинок, готовый броситься в бой уже на стороне Энн. Или он наделся разнять их, как дерущихся щенков? Развести по разные стороны улицы, встав между ними стеной, объявив, что это они разрушили город? Или не они… Не имело больше значения, и вмешаться тоже не получилось: пока Уман заносил над головой меч, чтобы нанести удар стремительно несущейся на него Энн, ее верная свита вскинула арбалеты.
— За моих девочек! — громче толпы крикнула Энн, скрещивая с Уманом клинки, сдерживая его сокрушительный натиск.
— За Луизу! — одновременно прорычала Мартина, всаживая Уману в грудь арбалетный болт. Звук выстрела затерялся в гуле толпы, но последние защитники падшей Цитадели замерли.
— Кто вас будет защищать… — только прохрипел Уман, тяжело заваливаясь набок, утопая в груде скрюченных и распластанных тел, заваливших баррикады.
— Уман! — только охнул Джоэл, и его нечеловеческий измененный слух выхватил из общего гомона последние слова Верховного Охотника:
— Сюзанна, кто тебя защитит…
Потом он затих, замер, поглощенный толпой. Джоэл застыл на краю крыши, закусив ладонь, чтобы не закричать. Мигом пронеслись в памяти те времена, когда они с Уманом гоняли по крышам сомнов, когда выслеживали первого Легендарного, все вместе, когда Энн сражалась вместе с ними. Даже припомнился день, когда тащили сундук Джоэла в мансарду. Давно… Все случилось очень давно, тысячу лет назад, в другой жизни, в другом мире.
Теперь посреди улицы, с пробившим броню арбалетным болтом в груди, лежал Верховный Охотник, которому хватило цинизма казнить Грэма и Бима, который отправлял на смерть неугодных. И все же… Джоэл считал его другом. И новая потеря разбередила незаживающие раны, ударила ощущением бессмысленности любых действий. Возможно, в этот день он и спас кого-то, но только не тех, кого знал. Хотя Мио и Мартина наслаждались совершившейся местью во главе с Энн, с их пламенным вождем, пока тело Умана затаптывали отступающие охотники.
Потеряв лидера, остатки воинов Цитадели частично подняли вверх руки с мечами, сдаваясь на милость Энн, частично ринулись в проулки, подобно черным тараканам. Но вряд ли им хватило бы сил на новую слаженную атаку, они лишились всего, город больше не принимал ни их порядок, ни их силу. За Энн шли, хотя она начала революцию, основываясь на общих заблуждениях. Или почти заблуждениях. В конце концов, стимуляторы вредили и калечили, но не до конца: плоды спонтанного эксперимента замаячили на краю улицы. Снова показались люди с перьями и рогами, кто-то бил себя по бокам длинными хвостами с кисточками или чешуей, кто-то взмахивал крыльями. Временами они возвращали себе вид обычных людей, потом снова менялись, наверное, по воле настроения или необходимости — в форме созданий Хаоса они приобретали нечеловеческую ловкость и скорость.
— Не стрелять! — подала сигнал Энн, но меч не опустила. «Иные» приближались и вроде бы не собирались атаковать.
Джоэл с опаской сжал меч, уже не представляя, каких еще потрясений ожидать. В борьбе против последователей Местрия Пратта он бы принял сторону Энн, несмотря на убийство Умана. Все так смешалось, все так искорежилось, что хотелось только сесть и, обхватив голову руками, раскачиваться из стороны в сторону, как буйные психи, запертые в отдельных клетушках. На них-то, похоже, в первую очередь и тестировали новые стимуляторы, ведь они не могли ничего рассказать, замкнутые в тюрьмах собственного безумия. Вряд ли из них кто-то уцелел в круговерти пожаров и взрывов.
— Чудовища! — послышалось несколько голосов из толпы, выжидающе перегородившей улицу. Но «Иные» неслись в восторженном упоении, поглощенные своей странной идеей.
— Братья! Цитадель лгала нам! — по-прежнему возвещали они. — Мы должны выйти из этой ловушки! Мы должны стать Иными! Хаос примет нас! Мы услышим его песню! Пришел Страж Мира, Змей будет повержен!
И десятки воздетых рук вдруг указали на него, на Джоэла, сгорбленно стоящего на скате продырявленной крыши одного из немногих уцелевших домов в Квартале Охотников. На него и Стража Вселенной, но спутник отошел за печную трубу, как будто намеренно выдвигая вперед своего союзника.
— Почему они указывают на меня?! Почему? — обескураженно воскликнул Джоэл.
— Потому что кто-то обречен принять эту роль. Иначе мы не победим Змея. Только Страж Вселенной и Страж Змея, — отчеканил Каменный Ворон, резко дергая за руку.
В следующий миг они невероятным образом оказались далеко за Цитаделью, в Квартале Палачей, где разрушения прошлись таким же пламенным смерчем, какой охватил и район служителей Цитадели. Толпа осталась позади, исчезла, не удалось даже попрощаться с Энн и Мио, впрочем, не очень-то и хотелось. Верных слов все равно не удалось бы подобрать. Похоже, Страж Вселенной укрывал от излишнего внимания, все еще опасаясь пристального взгляда обоих глаз Змея.
— Страж кого? — не понимал Джоэл, озираясь по сторонам. Они стояли на выжженной улице, издалека доносились крики очередной стычки да еще одиночные взрывы.
— Скоро узнаешь, — пообещал Страж Вселенной и двинулся дальше на северо-запад, к стене, к опустевшему ныне кварталу прокаженных. Джоэл следовал за неверным проводником, за тем, кто не спас и не предупредил. И в Квартал Охотников привел только будто за тем, чтобы показать еще и гибель Умана Тенеба. Джоэл слышал легенду о том, что Белый Дракон обязан достигнуть дна отчаяния, чтобы обрести свою силу. Но у него не хватало великодушия не сломаться под всей этой болью и ненавистью, которая растворяла Вермело, как кислота, вплеснувшаяся в брюшную полость из пропоротого желудка.
— Уман… Погиб… Все погибли, — медленно начал Джоэл, замедляя шаг. — Раз ты знаешь все, скажи хотя бы, жив ли Батлер с дочерью?
Он уже слышал, как Страж Вселенной упоминал друга, засевшего в одном из домов в Квартале Богачей, но требовал подтверждений.
— Жив. Клянусь, его дочь увидит восход лилового солнца, — с неожиданным воодушевлением заявил Каменный Ворон, странно улыбаясь. Наверняка он знал и о неизбежном обращении Иды, и судьбу дочери Батлера видел до конца.
— А Сюзанна с детьми? — дрогнул голос Джоэла. — Их…
Гнетущий вопрос разрывал тишину короткого проулка малознакомого квартала. Не сказать, что Сюзанна волновала как восходящая звезда или любимая женщина Умана Тенеба. Но с ее захватом и объявлением по радио непроизвольно связывалось обращение Джолин, всплеск ее гнева и ярости за все, что творили Уман и Энн. Получалось, что отчасти и они невольно уничтожили один крошечный мир на Королевской Улице.
— Их не казнили. Уман открыл ворота, к тому же, в самой Цитадели уже начался бунт, — объяснил Каменный Ворон. — Сюзанну с детьми отпустили. Они выжили, они будут жить. Это я вижу.
