Ознакомительная версия. Доступно 50 страниц из 250
Я плакала. Я, считавшая, что уже отрешилась от человеческих чувств. Жизнь без него… возможна ли она?
Солдаты подались ко мне. Я встала с колен и припала к саркофагу, целуя его. Твердый холодный камень — вот мое ложе. Слов больше не осталось. У меня перехватило дыхание, и я ждала, когда смогу набрать воздуху.
Солдаты тоже ждали, напряженно и неподвижно. Хармиона, Ирас и Мардиан не смели шевельнуться, не смели прикоснуться ко мне, пока я сама не оторвалась от саркофага.
— А теперь вкусим поминальных яств.
Командир стражи отдал приказ, и в мавзолей — как мне показалось, мгновенно — внесли и поставили на церемониальный стол разнообразные блюда.
В древние времена в египетских гробницах делали специальные помещения, где близкие усопшего совершали трапезу перед его статуей. Дух покойного присутствовал на ней.
— Благодарю вас всех, — промолвила я. — А сейчас, поскольку вы не египтяне и не состоите в родстве с покойным, могу ли я попросить вас покинуть усыпальницу и покараулить снаружи? А это послание я прошу передать императору вместе с моей искренней благодарностью.
Я вручила командиру письмо.
Солдаты уважили мою просьбу и удалились.
— Ну вот, осталось только закрыть двери, — сказала я.
— Мы же ничего не увидим, — шепнула Хармиона.
— Всему свое время, — ответила я. Сейчас спешить не следовало: пусть все делается по порядку, как должно. — Приступим к трапезе.
У нас имелось все необходимое, чтобы ублажить богов в соответствии с ритуалом. Мы совершили традиционное подношение пива, хлеба, говядины и гусятины — их возьмут боги при встрече с «ка» усопшего Марка Антония. Принесли также римский хлеб и его любимое вино. Аппетита ни у кого из нас не было, однако, чтобы соблюсти обряд, пришлось отведать каждое из блюд. Труды поваров не должны пропасть втуне.
— Дай мне свиток, — попросила я Мардиана.
Тот достал его из своей сумы и вручил мне вместе с письменными принадлежностями.
— Пожалуйста, дайте мне несколько минут, надо кое-что написать, — попросила я своих спутников.
Я развернула папирус и записала все, что произошло с того момента, как мы покинули дворец. Торопливо, вкратце — за что прошу прощения. У меня не было ни подходящих условий для письма, ни нужных слов. Но те, что нашлись, пусть послужат тебе, Цезарион, тебе, Олимпий, и всем, кто желает узнать о моих последних часах.
Я отложила свиток, которому предстояло дожидаться Олимпия, и обратилась к Ирас:
— Пора. Посмотри, все ли так, как я молилась.
С присущей ей грацией — ах, и этого я больше не увижу! — она ускользнула в темную часть мавзолея. Мы ждали. Исида не подведет меня. Она поможет мне. Она остановит руку любого солдата и ослепит любого соглядатая, чтобы сейчас, когда настало мое время, я могла прийти к ней.
Ирас выскользнула из тени, неся корзину.
— Этого они не заметили, — сказала она. — А вот сундук с короной и одеяниями исчез.
В большом сундуке лежали сокровища, а вот пыльную старую корзину проглядеть проще простого. Что в ней особенного — корзина с подпорченными плодами, потемневшими и заплесневелыми. Их запах перебивал характерный запах змей — он похож на то, как пахнут в поле на солнце спелые огурцы. Все было сделано, как надо.
— Дай ее мне, — сказала я.
Корзина оказалась тяжелой. Вот уж не думала, что она столько весит.
Я поставила корзину на могильную плиту и подняла крышку. Внутри что-то зашевелилось, легко заскользило и стало подниматься вверх.
Я взяла змею в руку: толстая, на ощупь холодная, скорее темная, чем светлая. Она быстро двигала раздвоенным язычком, то высовывала, то прятала его и казалась вполне послушной.
Я медленно извлекла ее из корзины. Змея была длиннее, чем я предполагала, — длиной в размах моих рук. А когда ее хвост вывалился наружу, в корзине зашевелилось что-то еще. Накт прислал двух кобр, на всякий случай.
— Ну, вот она, — промолвила я, глядя на змею.
Ее темные глаза встретились с моими, язык то появлялся, то исчезал.
Я подняла ее выше.
Мардиан, Ирас и Хармиона не смогли совладать с собой и содрогнулись.
— Госпожа! — начала Хармиона, но возражения так и увяли на ее губах.
Змея казалась вялой. Ее голова лежала на моей ладони спокойно, словно это домашнее животное вроде моей любимой обезьянки. Но времени у нас оставалось мало. Октавиан уже получил мое послание и все понял.
Я шлепнула кобру по голове. Она дернулась, зашипела и расправила знакомый по стольким изображениям и по моей собственной короне капюшон. А затем — так быстро, что я не увидела самого движения, — совершила бросок. Укус пришелся в руку, ядовитые зубы погрузились в мою плоть. Похоже на укол пары иголок или тонких булавок.
Ну, вот и все. Теперь остается только ждать. Какое огромное облегчение.
Впрочем, нет, еще не все.
Мне осталось дописать несколько строк, завершить свиток. Укушена левая рука, так что я успею. Правда, руку уже покалывает, пальцы холодеют и отказываются повиноваться, словно они не мои. Онемение распространяется быстро. Это не настоящая боль, нечто иное. Но оно уже начинает действовать на мое сознание. Я ощущаю, как мною овладевает безразличие более смертельное, чем любая боль. Почему же я сопротивляюсь ему? Почему не поддаюсь убаюкивающему зову? Почему зову боль, чтобы завершить задуманное?
Потому что я — царица. И моя воля сильнее боли. Я буду делать то, что должна, до последнего мгновения. Я закончила свиток и теперь вверяю его Олимпию. Пусть моя история сохранится и правда обо мне переживет меня. Нелегко расставаться с миром. Я делала для него все, что могла, служила ему, любила его всем моим существом. Исида, твоя дочь идет к тебе. Прошу тебя, раскрой свой покров и осени меня им. Раскрой объятия своей дочери! Мой путь к тебе был таким долгим.
Я чувствую, как что-то тянет, тащит меня вниз. Все, я закрываю тебя, мой свиток. Прощайте. Vale, как говорят римляне. Мы расстаемся. Помни меня. Живи тысячу, десять тысяч лет, и тогда я проживу столько же.
Успокойся, мое сердце. Повинуйся мне и остановись. Ибо я свершила свой путь.
Здесь заканчивается десятый свиток
Свиток Олимпия
Глава 1
Глупец! Какой же я глупец! Все эти месяцы я ничего не подозревал, ничего не замечал. Не могу поверить, что я так обманут! Но не был ли твой путь лучше моего? Что мог я предложить тебе? До чего же мне стыдно: оказывается, я знал тебя гораздо хуже, чем воображал. Возгордившись собственным чувством ответственности, я вообразил, будто способен держать события под контролем — вернее (смотрите, даже здесь я выставил себя дураком!), я боялся начать действовать и тем самым подтолкнуть нежелательную развязку. Я застыл, как скала, и мнил себя мудрым и сильным, тогда как в действительности все это стало лишь помехой, вбитым между нами клином.
Ознакомительная версия. Доступно 50 страниц из 250
