class="p1">— Тихо, — вытянув руку, он провел ладонью вдоль ее щеки.
Ее глаза, еще не успевшие высохнуть, послушно закрылись, и, мгновенно обмякнув, она плавно опустилась рядом — глубоко и ровно дыша, будто крепко уснула прямо на месте.
— Вот дурочка, — усмехнулся Сэл. — Проснется — поговорим. Ты, наверное, — он перевел глаза на меня, — удивился, почему она это сделала? Могу показать. Если сегодня сдохнешь, хоть будешь знать за что…
Я даже не знал, напрягало это «если» еще больше или давало надежду. То есть все-таки был шанс не сдохнуть?
Разрывая черноту, ярко вспыхнул огненный вихрь — универсальный адский способ не говорить там, где можно показать. Он закрутился, увеличиваясь в размерах, и вскоре в самом его центре появилась картинка — знакомая ванная в комнате Алгон и Милы в общаге, где я пару раз бывал. Из раковины текла вода, и капли щедро разлетались во все стороны. Засунув руку под струю, Алгон яростно терла алую метку с уродливой половинкой разбитого сердца. По всему, это был вечер после Белого бала.
— Идиот! Придурок! — всхлипывая, но не плача, ругалась она. — Бабник недоделанный!..
Пальцы двигались по запястью все сильнее, грозясь растереть кожу до крови.
— И сама хороша! — она с досадой взглянула на собственное лицо в зеркале. — Дура!..
— Что, — вдруг раздался голос Сэла за ее спиной, — опять то же самое?
Вздрогнув, она молнией обернулась.
— И на крышу опять полезешь? — Сэл, появившийся из ниоткуда, с иронией кивнул на ее запястье. — Разбитое сердце… Из всех способов пойти туда ты выбрала самый унизительный…
Ничего не ответив, Алгон мрачно спрятала руку за спину.
— А я предупреждал, — он прищурился, — чтобы не влюбилась…
— Я и не влюбилась, — нахмурилась она.
— Хотя, — он словно не слушал, — с фамильярами Би всегда так. Все поддаются их очарованию. Но все же думал, ты немного осмотрительнее.
— Я не влюбилась! — сердито повторила она.
— Как скажешь…
Сэл подхватил ее руку, спрятанную за спиной, и мягко потянул. Алгон нехотя поддалась. Повернув запястьем к себе, он медленно провел ладонью по метке, и уродливое сердце, которое она не могла стереть сама, бесследно исчезло от его касания.
— На Красном балу, — выпуская ее руку, сказал Сэл, — мне надо будет с ним поговорить. Наедине. Чтобы она не вмешалась. Надеюсь, тебе ничего не помешает мне помочь…
Алгон поджала губы, не спеша с ответом.
— С ним же ничего не случится? — наконец спросила она.
— Похоже, — насмешливо бросил он, — эту метку тебе надо было оставить на память. На годик-другой…
Алгон надулась.
— Ты же знаешь, — уже серьезно продолжил он, — я не решаю проблемы силой, только головой. И раз уж тебя так это волнует, ему эта встреча будет намного полезнее, чем мне…
Она надулась еще сильнее.
В следующее мгновение огненный вихрь бешено закрутился, становясь все меньше, а потом с легким хлопком взорвался и исчез в затянувшей все черноте.
— Мой совет на будущее, — глядя на меня сверху вниз, сказал Сэл, — не зли девушек, которым на тебя не плевать. Если оно, конечно, у тебя наступит…
Внезапно все чувства вернулись, включая способности говорить и двигаться. Хотя последняя была бесполезной: двигаться я толком не мог. Мучительная боль, копившаяся все это время, безжалостно накрыла меня целиком, пронзая дикими вспышками то в одном месте, то в другом. Чувствуя резкий вкус крови во рту, я даже не мог понять, что сломано, что вывихнуто, а что просто отбито. Оставалось лишь ощущать каждой вопящей клеточкой, как полезна мне эта встреча.
Стоя рядом, Сэл спокойно наблюдал, как я корчусь в попытке найти наименее болезненную позу, которой, казалось, не было.
— Лично к тебе у меня никаких счетов, — заметил он. — Ты мне по-своему даже нравишься. Хотя в целом на тебя плевать. А вот для нее у меня есть послание, и ты вполне можешь его передать…
Он распахнул ладонь, и в ней что-то ярко свернуло.
— Узнаешь свой оберег?
Осторожно подхватив пальцами, он показал небольшую булавку с черной головкой — точно такую же, как ту, что Би надела на меня на комиконе.
— Вообще я не люблю таким пользоваться. Слишком жестоко, на мой вкус.
Наклонившись, Сэл двумя пальцами оттянул рубашку на моей груди и аккуратно воткнул булавку.
— В прошлый раз, — выпрямился он, — тебе несказанно повезло встретиться с таким и не узнать, как это работает. Сейчас я тебе покажу…
Превозмогая боль, я стиснул зубы и потянулся убрать эту булавку. Однако, опережая, Сэл слегка крутанул свой палец — и мне сразу стало плевать на все. По сравнению с тем, что со мной происходило сейчас, вся прошлая боль была лишь легким покалыванием. Каждый сустав словно выворачивался в том направлении, куда он показывал пальцем. Я даже не думал, что мое тело способно на такую гибкость — она была за гранью разумного, за переделами человеческого. Казалось, еще немного — и, небрежно играя мной как безвольной куклой, он выкрутит мне руки и ноги с корнем, а голову оторвет. Это реально была темная магия, которая болью, страхом и неизвестностью могла сломать любого еще до того, как убьет.
— С этим «оберегом», — его спокойный голос еще больше усиливал пытку, — я могу приказать твоему сердцу остановиться — и оно остановится. Могу вывернуть тебя наизнанку — и ты вывернешься. Могу даже приказать разлететься на атомы — и ты разлетишься…
Его палец замер, и все мое тело застыло как растянутое на канатах в ожидании того, что будет дальше.
— Такова сила этой булавки, — назидательно добавил Сэл. — Ты становишься марионеткой того, кому она принадлежит. Ты жив, пока она на тебе. И сдохнешь, если снимешь.
Он махнул рукой, и боль неожиданно отступила. Точнее, все пылало точно так же, как и после пинков его инкуба, но, по сравнению с наглядной демонстрацией, которую я только что пережил, эта старая боль воспринималась сущей мелочью. Хотя встать я по-прежнему не мог — тело словно не верило, что я снова его хозяин. Булавки на груди, которая, казалось, впивалась прямо в сердце, после его слов я больше не рисковал касаться. Сейчас не было оснований ему не верить.
— А взял бы благословение, — заметил Сэл, — и этого разговора бы не было.
— Считаете, что я продешевил? — прохрипел я.
Собственный голос звучал так глухо, будто и связки выкрутило вместе с суставами.
Сэл хмыкнул.
— Есть люди, которые шутят даже на эшафоте. Ты, видимо, из таких. Нет, — он качнул головой, — все ты сделал правильно. С благословением с тобой бы разбирался не я, а рай. Потому что ты бы стал их. И уж
