Глава 85
Мы прожили на горе всю первую муссонную неделю. Изредка выглядывало солнце, Сильвано плясал вместе с учениками под солнечно-дождевыми струями, и даже Идрис проделал пару танцевальных па, опираясь на посох. В конце недели мы с Карлой спустились с горы – в последний раз.
Мы не знали, что спустя год природа сотрет крутую тропу на вершину, а открытая площадка вместе с пещерами зарастет буйной зеленью после того, как Идрис с учениками покинут лагерь и переберутся в Варанаси.
Мы не знали, что никогда больше не увидим Идриса. Мы разговаривали о нем по пути к автостраде, не подозревая, что он уже стал для нас тенью философии, продолжая жить в наших воспоминаниях и порожденных им идеях. Мы не догадывались, что Идрис так же безвозвратно ушел от нас в прошлое, как Абдулла.
Мы удирали от черной тучи до самого истока полуострова, Метро-Джанкшн, и едва успели припарковать байк под арками «Амритсара», как разразилась гроза. Она изливала на нас потоки воды с двух сторон, а мы хохотали, прижавшись друг к другу. Когда гроза кончилась, мы вытерли байк насухо. Карла при этом непрерывно разговаривала с ним – автомеханик с психотерапевтическим уклоном.
Поднявшись по лестнице в наш холл, мы обнаружили, что он за время нашего отсутствия преобразился. На месте потайного шкафа Джасванта был холодильник со стеклянной дверью. Шикарное кресло осталось, но деревянный стол был заменен модерновой стойкой из слоистого синтетического материала со стеклом.
Сам Джасвант был при полном параде, в шикарном костюме с галстуком.
– Какого черта, Джасвант? – спросил я.
– Перемены надо принимать благосклонно, старик, – сказал он. – Приветствую вас, мисс Карла. Я исключительно рад снова видеть вас.
– Прекрасный костюм, Джасвант, – отозвалась она.
– Благодарю вас, мисс Карла. Как по-вашему, он сидит нормально?
– Очень стройнит. Дай-ка руку. Только осторожнее, с меня течет ручьями.
Я со стариковским скептицизмом взирал на новый прилавок.
– В чем дело? – спросил Джасвант.
– Твой стол выглядит как стойка таможенника в аэропорту.
– Ну и что?
– К стойке таможенника подходишь поневоле, а не потому, что тебе этого хочется.
– Ты можешь подойти к старому столу, как только тебе захочется. Олег купил его, и он стоит в твоем номере.
– Олег молодец. Он опередил меня.
– Новая стойка вполне хороша, Джасвант, – сказала Карла. – Если поставить какой-нибудь горшок с цветком на верхнюю полку рядом с большой красивой раковиной, а на вторую полку положить пресс-папье из дутого стекла, станет уютнее. Я могу дать тебе раковину, если хочешь, а также пресс-папье с вмурованным в него одуванчиком.
– Правда? Это было бы здорово.
– Не вижу рома, – заметил я, протирая запотевшее стекло нового холодильника, – и сыра.
– Меню изменилось, – сказал Джасвант, похлопывая по синтетической папке со списком продуктов, лежавшей на синтетическом прилавке.
Я не стал в нее заглядывать.
– Мне нравилось старое меню.
– Старого же не было, – нахмурился Джасвант.
– Вот и я о том же.
– В агентство «Утраченная любовь» теперь приходит много народа, и нужно создать соответствующую обстановку. Ты должен шагать в ногу со временем, Лин.
– Я предпочитаю, чтобы время шагало в ногу со мной.
– Джасвант, у меня есть для тебя радостная новость, – сказала Карла. – Я собираюсь произвести кое-какие изменения в моем номере.
– Изменения? – Коммерческая жилка Джасванта напряглась, он ослабил узел галстука.
В ближайшие же дни Карла разобрала свой бедуинский шатер, и мы покрасили стены в ее комнатах в красный цвет, для разнообразия отделав черной краской двери и дверные косяки. Джасванту не на что было жаловаться, поскольку он продавал нам краску.
Из научных журналов Карла вырезала изображения птичьего пера и листа и вставила их в золоченые болливудские рамы. В третью раму она поместила страничку из сборника стихотворений, которую морской бриз принес ей как-то на улице.
Моление о дожде
Потом,
когда меня не будет с тобой
и ты будешь достаточно одинока,
чтобы считать гвозди, забитые в твое сердце,
как в дверь сокровищницы,
когда ты пристроишь свое молчание
в вазе на один час
вместе с воспоминаниями о наших руках
