— Я вызову полицию.
— Очень любезно с вашей стороны, Джек. Как видите, я еще жив. Знаете, что делать с этим отелем? Превратите его в пансион для кошек и собак.
Он отпер дверь и вошел в контору. Я убедился в том, что он вызывает полицию, и вернулся в свой номер. Рыжий, был упрям. Он изловчился сесть спиной к стене. Глаза по-прежнему смотрели мертво, а рот кривился в усмешке.
Я подошел к кровати. Глаза Гобла были открыты.
— Я не вытянул, — прошептал он, — переоценил я свою хватку. Зарвался, попробовал играть не в своей лиге.
— Сейчас приедет полиция. Что произошло?
— Я попал в ловушку. Жаловаться не приходится. Этот парень — настоящий убийца. Мне повезло. Я остался жив. Заставил меня приехать сюда. Вырубил меня, связал, затем исчез на какое-то время.
— Кто-то подвез его, Гобл. Прокатная машина стоит рядом с твоей. Если он оставил ее у «Касы», как он вернулся за ней?
Гобл медленно повернул голову и посмотрел на меня.
— Я думал, что я тертый калач. Теперь я знаю, что ошибался. Я хочу только одного: вернуться в Канзас-Сити. Мелкоте никогда не справиться с паханами. Никогда. Наверно, ты спас мою жизнь.
Тут появилась полиция.
Сначала два парня из патруля, спокойные, серьезные, в новенькой форме и с невозмутимыми лицами. Затем здоровый напористый сержант, который назвался дежурным сержантом патруля Хольцминдером.
Он бросил взгляд на рыжего и подошел к постели.
— Вызови «скорую помощь», — бросил он коротко через плечо.
Один из полицейских вышел к машине. Сержант наклонился над Гоблом.
— Хочешь рассказать?
— Рыжий избил меня. Он взял мои деньги. Взял меня на пушку в «Касе», заставил привезти его сюда. Затем он избил меня.
— Почему?
Гобл испустил подобие вздоха, и его голова откинулась на подушку. Он потерял сознание или притворился. Сержант выпрямился и повернулся ко мне.
— Что вы расскажете?
— Мне нечего рассказывать, сержант. Я ужинал сегодня с этим человеком. Мы встречались пару раз. Он сказал, что он частный детектив из Канзас-Сити. Не знаю, что привело его сюда.
— А этот? — сержант сделал неопределенное движение в сторону рыжего, который все еще неестественно ухмылялся.
— В жизни его не видал. Ничего о нем не знаю, кроме того, что он поджидал меня с револьвером в руках.
— Это ваша монтировка?
— Да, сержант.
Другой полицейский вошел в комнату и кивнул сержанту:
— В пути.
— Значит, у вас была монтировка, — сказал сержант спокойно. — Почему?
— Скажем, у меня было предчувствие, что меня поджидают.
— Скажем, что это было не предчувствие. Скажем, вы знали это. И не только это.
— Скажем, что вы не будете называть меня лжецом, не зная, в чем дело. Этот тип, может, и гангстер, но все же у него сломаны оба запястья. Знаете, что это значит, сержант? Он никогда больше не возьмет пушку в руки.
— Значит, мы привлечем вас за нанесение тяжелых телесных повреждений.
— Как вам угодно, сержант.
Затем приехала «скорая помощь». Они взяли Гобла первым, а затем санитар наложил временные шины на запястья рыжего. Они развязали его колени. Он глянул на меня и рассмеялся.
— В другой раз, кореш, я придумаю чего пооригинальнее, но ты чисто сработал.
Он вышел. Двери «скорой помощи» захлопнулись, завыла сирена, и машина скрылась в ночи. Сержант устало вытирал пот со лба.
— Давайте попробуем еще раз. С самого начала, — сказал он ровным голосом. — Как будто мы не вцепились друг другу в глотки, а лишь пытались понять друг друга. Попробуем?
— Да, сержант. Попробуем. Спасибо за доверие.
Глава 22
В конце концов я оказался в участке. Капитана Алессандро не было. Я подписал протокол допроса, который вел сержант Хольцминдер.
— Монтировка, а? — сказал он задумчиво. — Мистер, вы здорово рисковали. Он мог пристрелить вас несколько раз, пока вы размахивались.
— Не думаю, сержант. Я здорово шарахнул его дверью. И я не очень-то размахивался. А может, он и не собирался пристрелить меня. Я не думаю, что он пустился в это приключение по собственной инициативе.
Еще немного таких разговоров, и они разрешили мне уйти.
Было уже слишком поздно для задушевных бесед. Но все равно я пошел к маленькой аккуратной телефонной кабинке и набрал номер «Каса дель Пониенте».
— Мисс Мэйфилд, будьте любезны. Мисс Бетти Мэйфилд. Номер 1224.
— Я не могу беспокоить постояльцев в такой поздний час.
— Почему? У вас сломано запястье?
— Я был груб в эту ночь.
— Думаете, я позвонил бы, если б мог ждать? — Он соединил меня, и она ответила сонным голосом.
— Говорит Марло. Прийти к вам или вы придете ко мне? Случились крупные неприятности.
— Что? Какие еще неприятности?
— Поверьте мне хоть раз. Подобрать вас на стоянке?
— Мне надо одеться.
Я вышел к своей машине и поехал к «Касе». Я курил уже третью сигарету и уже жалел, что позвонил, когда она быстро и бесшумно подошла к машине и села в нее.
— Я не знаю, о чем речь, — начала она. Но я перебил ее:
— Только вы и знаете, в чем дело. И сейчас же мне расскажете. И не стоит изображать возмущение. Со мной этот номер больше не пройдет.
Я рывком тронул машину с места, пронесся по безмолвным улицам, спустился вниз к «Ранчо Дескансадо» и поставил машину под деревьями. Она вышла, не говоря ни слова, я отпер дверь и зажег свет.
— Виски?
— Ладно.
— Таблеток не принимала?
— Нет, не сегодня, если вы имеете в виду снотворное. Я кутила с Кларком и выпила слишком много шампанского. А от него меня всегда клонит в сон.
Я налил виски в два стакана и дал ей один. Я сел в кресло и откинулся.
— Извините, — сказал я, — я немного устал. Раз в два-три дня мне нужно присесть. Это слабость, с которой я пытался бороться, но я уже не так молод. Митчелл мертв.
Она вздрогнула, а может быть, и побледнела. Я не мог судить наверняка.
— Мертв? — прошептала она. — Мертв?
— Ну, хватит. Как сказал Линкольн, можно дурачить всех детективов в течение некоторого времени, можно дурачить некоторых детективов все время, но невозможно…
— Заткнись! Заткнись немедленно! Что ты из себя строишь?
— Просто человека, который старался изо всех сил помочь тебе. Человека с опытом в таких делах, видящего, что ты влипла, пытающегося помочь тебе выпутаться, без всякой помощи с твоей стороны.
