Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Ополовинив емкости с алкоголем, поглотив Вовкину закуску и упрев в духоте летнего дня, сборище уже не говорило о предстоящей работе в квартире, а обсуждало отвлечённые вопросы. Геннадий слушал с упоением — о ворах и отце не думалось, было только вот это, общение с бывалыми мужчинами, в чём-то неудачниками, но в чём-то очень сильными… Подумалось: «Как в армии! Там были все разные и все вместе!»
Сёма Американец рассказывал:
— Я, вообще, не люблю, когда в мужской компании про секс с женами рассказывают! Ну ладно про случайные связи — для смеха. А так… Не понимаю. Наш Снегирёв Федор Палыч, ну, поняли, о ком я…
— Наш Федька, ясно…
— Он так во всеуслышание всё рассказывает в подробностях… — Сёма, укоризненно покачав головой, налил себе водки и выпил, занюхал рукой, продолжил: — Я же с детства знаю его жену — Лидию Арнольдовну. Все же её знаете? Такая суровая леди, представительная. А тут я её представляю голую, с такими сисянциями, и Федор Палыч… Нехорошо это!
У всех уже заплетались языки. Алкоголь своё страшное дело вершил по полной программе. Плюс жара и мухи.
Через некоторое время, окончив распитие, все расположились, в том числе и Геннадий, где получилось — на полу, по углам… Там и сям между распластанными мужчинами валялись пластиковые стакашки. Послышался храп.
Геннадий был как в бреду. Он и спал, и не спал. Видел, как по лицу Вовки ползала надоедливая муха, и тот, дергаясь, отогнал ее, а она, покружив, стала бегать по Апатии и, излазив всего, даже обследовала его открытый рот, но вылезла недовольная и снова обратилась к Вовке.
Геннадий по тому, как жутко вспотел и уже начал испытывать приступы похмелья, понял, что солнце перевалило за полдень. И, что поразило его очень хмельной мозг, услышал надвигающиеся голоса откуда-то издалека. Они приближались.
Скрипнула входная дверь — у бабы Зои до сих пор дверь была старинная, деревянная, по крепости превосходившая в разы дутую жестяную китайскую дрянь. Но дверь была не заперта, и визитёры вошли беспрепятственно.
Голос жены Ирины вещал:
— Сейчас, Леночка, посмотришь нашу новую квартиру. Странно, что Геннадий ещё здесь. Я думала, он давно на службе…
— На первом этаже у вас?
Геннадий узнал голос своей помощницы Каузиной. Ишь, уже потеряли его, незаменимого, Ленку прислали.
— Да, на первом. Удобно. Плохо, конечно, что балкона нет…
Голос жены смолк.
Геннадий понял — великолепная картина была перед глазами супруги и Каузиной.
— Что здесь случилось? — вопросила Ирка голосом Зевса Громовержца.
Геннадий смог поднять только голову, секунду смотрел на плавающие пятна, одно из которых было женой, а другое — верной помощницей, и больно, с ударом затылком, опустил голову на пол. Чужим голосом, но очень громко заявил:
— Пришёл Апатия! Потом все напились.
Ирина удивлённо посмотрела на свою спутницу.
Каузина категорически заявила:
— Вы говорите неправильно, Геннадий Андреевич. Апатия — не пришёл, а пришла. Моё второе высшее образование — филологическое. Пришла. Апатия — женского рода!
— Я не женского рода! — взревел Серёга, пытаясь сесть, но тут же рухнул обратно и громко захрапел.
Ирина, обращаясь к Каузиной, спросила:
— Лена, один из них мой муж?
«— Настя, зачем ты нас привела на конюшню?
Графиня, обмахиваясь платочком, морщила нос. Пани Вишковецкая хихикала, придерживая пальцами своё кружевное платье.
Конюшня, с пустыми стойлами для лошадей, была огромная. Пышный сеновал уходил под самую крышу.
— А сено, милые мои, когда вы спали на сене? — восторженно указала на сеновал баронесса.
— На сене? — Графиня хмыкнула, втянула в себя душистый аромат сухой травы. — Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Если духами хорошенько побрызгать… И с кем спать? Снова с потными мужиками? Прости, Наста, но меня они начали утомлять — никакого уважения к женщине, совокупляются как скоты…
Зинельс, надув губки, смешливо пожала плечами:
— Найдём более обходительных, за это не беспокойся.
— А кузнец был хорош! Ха-ха-ха! — вдруг разразилась хохотом Вишковецкая.
Графиня подхватила её хохот, замахала на Зинельс платочком:
— Придумала тоже — Митридат!
— Ну, орудие у него огромное!
В открытые ворота конюшни на них надменно глянула мисс Уивер и гордо пошла прочь. Хохот оборвался — игривое настроение улетучилось.
— Как она смела так глянуть на нас? Ничтожество! — рассердилась Бескова.
— Ненавижу эту тварь, — сказала Зинельс. — Строит из себя неприступную леди, а сама махается с Егором.
— С конюхом?
— Да.
— Он красив.
— Ужасно красив, — закатила глаза Зинельс, потом вздохнула. — Я ему намекала, что могу уступить ему, если он будет настойчивым рыцарем…
— И что?
— Ничего. Он сделал вид, что не понял меня.
— Боится твоего Ивана, — сказала Вишковецкая. — Держится за место.
— Иван просто мой друг, — отозвалась баронесса. — Друг детства.
Мари, сидевшая всё это время за пустыми деревянными кадками, в которых на зиму квасили капусту, залилась румянцем — какой стыд, отец всё-таки имеет связь с баронессой, этой красавицей, и уже ходят слухи. Если узнают точно об их связи, баронесса погибнет для света. Они ведь, эти элитные дамы, — сама добродетель. Интересно, что они имели в виду, говоря о кузнеце? Они ходили в кузницу смотреть, как он машет своим огромным тяжелым молотом? А мисс Уивер отвратительна, и Егор отвратителен. И так красив — о боже! — что голова идёт кругом.
— Я придумала забаву, — вдруг повеселела Зинельс и даже захлопала в ладоши. — Мы подшутим над Егором.
— Как?
— Очень просто. Надо найти Фёклу. О, вот и она. Ха-ха, как кстати.
В конюшню с ведром вошла русоволосая Фёкла, помогавшая кухарке на кухне и мывшая в барском доме полы, — однолетка Мари, девчонка из деревни.
— Фёкла, иди сюда! — строго приказала баронесса, приняв надменный вид.
— Да, барыня.
— Разыщи конюха Егора.
— Слушаюсь. — Фёкла кивнула и бросилась из конюшни, но Зинельс её остановила окриком: — Постой, заполошная!
— Да. — Фёкла остановилась, убрала растрёпанные волосы со лба.
— Подойди ближе. Слушай внимательно. Найди конюха Егора, скажи, пусть придёт к конюшне в лопухи. Видишь в стене дыру? — Зинельс указала на большое круглое отверстие в дощатой стене от вывалившегося сучка. — Пусть просунет своё естество сюда. Обещай, что будешь любить его ртом. А в лопухах, на его глазах — тебе стыдно.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
