Ж-ж-ж.
Затем Майлз повторил это вслух: «Джефферсон Дэвис?». Он уже привык бороться с чувством тошноты. Он знал, что не умрет. Хотя это было похоже на смерть. Его охватила паника, мозг будто подожгли, а живот запихнули в центрифугу. Вот что чувствуешь, когда игнорируешь паучье чутье.
Мистер Чемберлен открыл глаза.
– Моралес, вы забыли правила поведения в классе? Если хотите что-то сказать, поднимите руку.
Майлз снова встретился с ним взглядом.
– Но Брэд не… – кипя от злости, он закрыл рот. Спорить бесполезно.
Алисия заерзала на стуле, когда мистер Чемберлен продолжил.
– И да, Джефферсон Дэвис. Президент Конфедерации во время Гражданской войны. Человек, который назначал Роберта Эдварда Ли командующим Северовирджинской армией, важнейшими войсками Конфедерации, – мистер Чемберлен снова закрыл глаза. – Эта цитата довольно простая, но она очень много значит. Так они просили людей с Юга позволить им руководить самостоятельно, утверждали, что все и так было хорошо.
– Только если ты не был рабом! – выпалил Брэд, закатив глаза.
– Серьезно? – еле слышно спросила Алисия. Чемберлен всего на миг открыл глаза и посмотрел на нее. Однако он ничего не сказал, просто пытался испепелить ее взглядом. Затем снова закрыл глаза, глубоко и раздраженно вздохнул, соединил ладони и ответил Брэду, даже не нахмурившись и не грозя пальцем:
– Что ж, мистер Кэнби, все немного сложнее, чем вы думаете.
Пока Алисия то и дело качала головой, взволнованная словами мистера Чемберлена, Майлз время от времени терял нить лекции, и не только из-за аромата сандалового дерева, Исходившего от Алисии, но и оттого, что имя его отца совпадало с именем человека, поддерживавшего рабство. Чемберлен в это время продолжал цитировать Джефферсона Дэвиса: «Если между хозяином и рабом будет непосредственная взаимосвязь, любая жестокость, присущая системе, сойдет на нет», – вещал он перед классом двум-трем ученикам, которые что-то записывали в тетради, пока пятнадцать остальных слушали музыку, играли в телефонах или, как Брэд Кэнби, спали, положив голову на парту. Майлз не писал, но и не спал. Он просто сидел и позволял каждому слову ножом врезаться в свой мозг.
– Мы недооцениваем связь между рабом и хозяином. Многие рабы чувствовали себя комфортно. Даже счастливо. В следующий раз я принесу вам фотографии, чтобы наглядно проиллюстрировать, что я имею в виду.
– Фотографии? – снова возмутилась Алисия. – При всем уважении, мистер Чемберлен, но вам не кажется… не знаю… что вы заходите слишком далеко?
Чемберлен даже бровью не повел. Алисия оглядела класс в поисках поддержки, но все уже давно не следили за ходом урока. Она повернулась к Майлзу, но он рассматривал фальшивую отделку под дерево на своем столе, пытаясь тоже не выпалить: «Вы это серьезно?». Слишком много всего происходило. Причем одновременно. Жужжание превратилось в жжение, волна отчаяния разлилась по всему телу, но Майлз просто постукивал пальцами по столу, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. Он сидел и словно тушился в собственном соку, пока мистер Чемберлен все глубже запускал корни в свою нелепую лекцию. Майлз подумал, можно ли теперь считать, что урок Чемберлена о Гражданской войне провалился, ведь никому не было до него дела, кроме разве что Брэда, но и тот просто прикалывался, и Алисии, которую игнорировали. Однако Чемберлен продолжал давить.
– Чтобы понять это, подумайте о собаках. Собаки не против поводков, не против клеток, – вопреки своему обыкновению мистер Чемберлен перестал стоять статуей. Он снял пиджак и положил его на стол в углу комнаты. Затем расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава, так что выглянули запястья. И тут Майлз увидел это: темные очертания кошки на левой руке. Татуировка, которую он видел и раньше, но не обращал на нее внимания, потому что мистер Чемберлен был достаточно странным для того, чтобы носить татуировку кошки на запястье. Некоторые люди часто дают своим Домашним животным труднопроизносимые исторические имена и обращаются с ними как с Детьми. Таким наверняка был и Чемберлен. Но эта татуировка была такой знакомой! Изображена была не обычная кошка, а символ – кошка с несколькими хвостами, такую Майлз видел во сне прошлой ночью.
Чемберлен сделал шаг вперед и снова посмотрел прямо на Майлза.
– И каждый раз, когда собаки видят своих владельцев – людей, которые сажают их на привязь и кормят объедками, – они радостно виляют хвостами. Некоторые бы даже сказали… с благодарностью.
С благодарностью? Майлз не был уверен, потому что его мозг толком не работал, но он готов был поклясться, что Алисия сказала это вслух одновременно с его внутренним голосом. С благодарностью? И если она сказала это вслух (судя по короткой паузе и поджатым губам Чемберлена, так и было), учитель снова не обратил на нее внимания. Никакого ответа не последовало. Но этих слов, в совокупности с татуировкой на запястье Чемберлена и жужжанием в голове, было достаточно, чтобы разжечь в Майлзе ярость. Руки сжались в кулаки. Он резко ударил ими по парте, так, что дерево треснуло, а металлические ножки погнулись. Все подскочили, включая Алисию, которая тут же обернулась посмотреть, что произошло. Майлз взглянул ей в глаза, его грудь тяжело вздымалась.
– Извини, – тихо сказал он ей, а затем и мистеру Чемберлену, – извините.
– Извините?! – рявкнул Чемберлен, хотя по его виду нельзя было сказать, что его застали врасплох. Казалось, он ждал этого. Он подошел чуть ближе. – В ваших же интересах надеть на свой гнев… намордник, Моралес.
– Намордник? – Майлз подскочил на месте так что, стол перед ним затрещал. К счастью для него, в этот самый момент прозвенел звонок. Все еще сжимая кулаки, Майлз посмотрел на одноклассников, все отвлеклись от своих дел и смотрели на него с открытыми ртами. Они осторожно взяли сумки под его полыхающим взглядом, как будто опасаясь попасть под горячую руку. Майлз смягчился, пришел в себя, быстро собрал вещи и ушел.
Вырвавшись в коридор, Майлз услышал, как Алисия зовет его, перекрикивая его внутренний голос, вопящий: «Идиот, идиот, идиот!». Но он шел, проталкиваясь через толпу учеников. Некоторые уже шептались о том, что минуту назад произошло в классе. В школьных коридорах информация распространяется даже скорее, чем в интернете. Поэтому Майлзу приходилось бежать в два раза быстрее.
– Майлз! – снова выкрикнула Алисия. Но Майлз опустил голову и двинулся дальше. – Майлз! Подожди! – Алисия следовала за ним до конца коридора. – Просто… остановись на секунду, – сказала она, оказавшись на- конец достаточно близко, чтобы дотянуться до его плеча. Майлз обернулся, его каменное лицо было красным от злости, грудь вздымалась, руки все еще тряслись. Все кончено. Меня выгонят. Алисия перевела дух. – Слушай, я просто хотела сказать, то, что случилось сегодня в классе… мы должны что-то с этим сделать.
– Что-то сделать? Что? – бросил Майлз. Написать об этом пару стишков? Думаешь, мне это поможет? – слова прозвучали слишком резко, и Майлз пожалел, что произнес их, как только они сорвались с языка.
