«Теперь я сделал все, что мог, для успеха операции. Никто не упрекнет, что я поскупился. Я пролил кровь любимой женщины. Такие жертвы на алтарь победы должны быть вознаграждены. Остается пожать плоды моих усилий».
Кромешную тьму то тут то там стали пробивать разноцветные – красные, зеленые, синие – огоньки. Света становилось все больше, и вот Зацепин уже хорошо различал мигающую всеми цветами радуги райскую стену и демона со змеиной улыбкой на тонких губах. След приветствовал Зацепина, отсалютовав крыльями.
– Теперь завершающий штрих, – указывал он. – Думайте о Вере, чтобы с ней поменяться. Представьте ее и мысленно позовите. Она уже должна быть в раю.
Зацепин мешкал. Ему не хотелось бы сталкиваться с Верой, которую он только что убил.
– Ну что же вы! Последний рывок! – подзадоривал След, в азарте взмыв в воздух и кружа над Зацепиным на черных плоскостях оперенных крыльев.
Зацепин вообразил Веру такой, какую видел в монастыре, старательно гоня назойливый образ женщины с намокшими от крови волосами. Искоса он следил за калиткой.
– Встречайте, – сказал демон, приземляясь.
Калитка распахнулась. След болезненно зашипел и отпрянул, – райская благодать, будто кипятком, ошпарила нечистого духа.
Из калитки выпорхнула юная девушка в короткой золотой тунике, ослепительной красоты: белокурая, с огромными небесными глазами, алым бутоном губ, осиной талией, стройными ногами от ушей.
– Это Барби какая-то, – с невольным облегчением сказал Зацепин демону. – Это не Вера.
Глава 16
Обезьяний след
Следователь Кирилл Рьянов, молодой и старательный, набрал номер криминалистов.
– Готово заключение по глазному яблоку?
Он не сомневался, что на другом конце провода его поймут и не придется уточнять, о какой экспертизе идет речь. Даже видавшие виды сотрудники следственного управления были возмущены жестокостью и цинизмом преступников, которые вырезали глаз у похищенного ребенка и прислали родителям.
– Ну, палец или ухо. Бывало. Но чтобы глаз! У ребенка! Зверье. Твари. Полный беспредел!
Действительно, с Рьяновым телефонная трубка сразу перешла к делу:
– Заключение пишем. Есть для вас новости. Коли время не терпит, подходите, переговорим.
– А чей глаз, удалось определить? Мужской или женский? – торопливо спросил Рьянов. Этот вопрос интересовал его и всю группу.
– Вот это вряд ли, – сказали и рассмеялись.
– Сейчас приду. – Рьянов положил трубку, озадаченный неуместным смехом.
– Заключение еще не готово, – отрапортовал он руководителю следственно-оперативной группы. – Я сбегаю к экспертам, узнаю, что они нарыли.
– Долго копаются, – ворчливо сказал руководитель.
У экспертов Рьянова встретили с каким-то веселым оживлением, опять-таки на его взгляд, совсем не подходящим к случаю. Старший из экспертов усадил следователя и, потирая переносицу, неторопливо заговорил:
– Скажите, молодой человек, это вы изымали этот самый глаз?
– Я. А что? – спросил Рьянов, насторожившись.
– Осматривали его? И вам ничего не показалось странным?
– Нет. Похитители угрожали прислать глаз – и прислали.
– А вы не заметили, что он какой-то… не такой?
– Не такой? Нет. А какой?
Эксперт обернулся.
– Оля, подайте-ка.
Женщина в медицинском халате принесла и поставила на стол лабораторный стакан, сняла крышку. На дне лежал глаз.
– Вы видите, какой он темный? Я говорю не о коричневой радужке, а про все глазное яблоко. Разве у вас такие глаза? Или у меня? Или вот у Оли?
– Я, собственно, никогда раньше не видел глаза… целиком.
– Ну то, что глазное яблоко белое, вы, наверное, знаете? Как вареное яйцо. Говорят же: белки глаз. Склера называется. А это что?..
– Ах да, – спохватился Рьянов, – я обратил внимание, что он темноватый. Но подумал: мертвый глаз, может быть, так и выглядит. Может, белок… свернулся?
– Замечательные познания в биологии! – саркастически откликнулся эксперт.
Но молодой следователь и не подумал обидеться, его занимало другое.
– То есть вы хотите сказать, что это не детский глаз?! – воскликнул он в сильном оживлении.
– Не детский и вообще не человеческий. Только у человека глазное яблоко – ярко-белое. А это, скорее всего, обезьяний. Шимпанзе или гориллы – постараюсь сказать после консультации со специалистом.
И он хлопнул ошарашенного собеседника по плечу и весело рассмеялся. В его смехе была радость за неизвестных ему несчастных детей, которых обошла страшная участь.
– Хотя вы правы, – примирительно сказал эксперт, всматриваясь в стакан с глазом. – Для обезьяны склера на редкость светлая. Немудрено и обмануться в запарке. Интересно, очень интересно, что скажет приматолог.
– Но глаз точно обезьяний?
– Абсолютно точно, что не человеческий, молодой человек.
– Значит, они блефуют! И дети, возможно, еще живы и здоровы. Вот спасибо вам! – горячо поблагодарил Рьянов, срываясь с места, чтобы немедленно сообщить новость коллегам. Но в дверях обернулся и сказал оправдательным тоном: – Не только ведь я этот глаз осматривал в доме потерпевших, другие тоже… И ваши люди там были, эксперты.
– С нашими людьми разговор впереди. Написали, видишь ли, в протоколе: «Глаз предположительно принадлежит примату». А люди-то тоже приматы!
– Да ну? – искренне удивился Рьянов.
Эксперт с безнадежностью махнул на него рукой…
– Обезьяна! – объявил Рьянов, врываясь в кабинет руководителя группы. Руководитель у двери натягивал пиджак, собираясь уходить. Он проницательно посмотрел на взволнованное с румянцем во всю щеку лицо молодого коллеги.
