Поиски активизировались… и в конце концов красавицу отдали за юриста той самой модельной школы. Не олигарх, конечно… Но хоть так…
Юрист оказался калачом тертым. А как иначе, если тебе под сорок? Он юную прелестницу сразу взял в оборот. Она и блины ему печь училась, и на показах в купальниках уже не выступала. А главное, они вдвоем посидели как то за диетическим салатом — Полина и муж — и мужественно решили, что Полине пора прекращать карьеру модели. И рожать ребенка. Ну, чтобы не опоздать. Красавицей побыла, теперь пора в мамы.
Полина страшно страдала, не желая выходить на пенсию и вычеркивать себя из списков красавиц, но умный муж путем долгих задушевных разговоров с фактами и цифрами сумел ее настроить на красивый финал.
Когда-то люди прощаются со школой, а когда-то — с красотой.
Такова жизнь.
Но если Полина подарит мужу ребенка, которого никак не хотели дарить предыдущие жены-модели, то юрист сделает своей прекрасной и сильной жене царский подарок.
Какой?
Свою собственную модельную школу.
Она уже выросла, заматерела, стала взрослой, тонко чувствующей, когда нужно смотреть в три четверти, а когда повернуться в анфас. Она уже научилась с закрытыми глазами, только по одному стуку каблуков, определять, умеет ходить модель или нет. Конечно, ей уже пришла пора делиться своим опытом.
Красота — это работа. Жестокая, прекрасная работа, требующая жертв…
И вот теперь — новый этап. Полина к нему готова. Суровая модельная жизнь научила ее терпеть лишения и невзгоды, боль от затянутых корсетов и жмущих туфель.
Надо пережить это испытание, этот кастинг судьбы… и вернуться на новый подиум новой королевой…
— Согласитесь, шрам мне ни к чему, — закончила красавица.
Нас всех немножко прибила эта история.
— Н-да… — сказала Александра. — Уважаю красивых людей. Но лучше, чтобы они были мужчинами.
* * *
Распахнулась дверь, и на пороге показалась счастливая Милка с пакетом в руках.
— А кто жрачку на холодильнике забыл? — весело поинтересовалась она.
Александра молча протянула руку.
— Танцуй! — Милка потрясла пакетом. — Тогда, может, и отдам тебе твои сосисоны!
Александра показала Милке фак.
Но разве это могло остановить Милку? Она лишь возрадовалась возможности поругаться с таким количеством людей сразу.
— Че-та вы скучно сидите… И сосиски у вас соевые…
Она кинула Александре ее ссобойку, осмотрелась, потерла руки и сказала:
— Ща я вам покажу, что такое — нормальная пайка!
Ушла, а я быстро перевернулась, подтянулась на ручке, спустила ноги вниз, сунула в тапочки и побежала за ней.
— Эй! Мила! Милка!
Она обернулась.
Я закрыла дверь палаты, чтобы мои компаньонши не слышали, как я буду возмущаться. А я планировала.
— Больше не приходи, понятно? Не приходи и не нервируй меня, и никого! Мне не нужна квартира, мне нужны здоровые нервы! Все! Не хочу больше тебя ни слышать, ни видеть!
Она пристально посмотрела, потом нахмурилась, потом закусила губу, потом посмотрела в потолок, потом резко повернула голову в сторону — белый хвостик дернулся. Что за пантомима?
— Слышишь?
Я слышала равномерное гудение в палатах, какие-то больничные звуки.
— Сюда иди!
Она подползла к двери вип-палаты № 12 и прижалась ухом к двери. И меня поманила: давай! Место есть!
— Хватит!
— Не ори! Иди, послушай!
— Не собираюсь!
— Давай скорее!
— Я себя еще чуть-чуть уважаю!
…Через минуту я уже вжималась ухом и щекой в дверь двенадцатой палаты. Там разговаривали две женщины. Голос великолепной Алины Кирилловны я бы уже ни с чьим не спутала. Второй голос принадлежал явно той самой телеведущей, которая являлась главным претендентом на квартиру.
— Я сделаю все, что могу… — сказала Алина Кирилловна.
— Спасибо, — сказал другой голос. — Нам это очень важно.
— Но учтите… это преступление…
— Я понимаю…
Дверь распахнулась, мы и отклеиться не успели. Из палаты № 12 вышла стремительная, белая Алина Кирилловна — халат развевается, глаза горят, а тут — мы.
— Что происходит?
— Ниче! — улыбнулась Милка. — Вот, стояли с подружкой…
— Тихий час. Идите по своим палатам и отдыхайте!
Велено отдыхать.
— Вот сучка, а? — тявкнула вслед Алине Кирилловне Милка. — Вот стерва! Они уже тут обо всем договорились! Мы, значит, стараемся, готовимся к квартире… А они ее уже купили-перепродали! Думают, нет на свете правды? Так я им устрою рыночные отношения! Я им щас, олигархам и проституткам, покажу, что значит честная баба из Шабанов!
Она схватилась за ручку двенадцатой палаты и уже даже частично проникла на «блатную» территорию, но я успела ее выдернуть обратно в коридор.
Не хватало еще честного бабьего бунта накануне родов!
— Хватит! Пусть забирают себе эту квартиру! Мне она не нужна!
— Зато мне нужна!
— Милка! Приди в себя! У тебя нет шансов! Тебе рожать весной, а не в Новый год!
— А ей? Ей, может, вчера родить надо было! Я в ее карте на посту смотрела! Предполагаемая дата рождения — 25 декабря! A сегодня какое? А 27 уже! Так что? Я ей сейчас все скажу!
Она снова рванула в преступную палату, и снова пришлось ее удерживать, а с огромным животом спарринговать как-то не слишком приятно.
— Стоп! Аут! Ты обещала угостить? Вот и давай! Неси свои закатки! Или жалко? Сама потом заточишь, когда все уснут?
Милка посмотрела с таким возмущением, будто я усомнилась не в ее любви к справедливости, а в ее причастности к человеческому и женскому роду.
— Че? Э! Не гони, а? Милка никогда под одеялом не хомячила!
Она ушла за едой.
Так я спасла не известную мне телеведущую.
Когда я вернулась в свою палату, там уже вовсю шла дискуссия о главном.
Александра: Физическая красота вообще условна! Вот что нравилось мужикам триста лет назад? Ляжки побольше!
Полина: Бедра.
Александра: Я вас умоляю! Ляжки-бедра, как ни назови — суть не меняется! Им нравились ляжки с бедрами, белые полные плечи, животы со складочками! Не так?
Таня: Мы не можем это знать объективно. Мы как минимум не мужики…
Александра: Да у них все просто, я вам говорю. Им просто важно тело! И тело должно быть свежее. Все! Никакой другой красоты не существует! Остальное придумывают модные корпорации и масс-медиа! Все вот эти худые кобылы…
