Я придвигаюсь к Раресу.
— Где они? Что-то случилось?
Рарес открывает рот, но тут же поднимает палец. Секундой позже он указывает на ворота:
— Пора.
Решетка взлетает вверх, послушная моему мысленному приказу, и я бегу навстречу Элину. Он заезжает на повозке во внутренний двор, я опускаю решетку и оборачиваюсь. На меня смотрят синие глаза. Один из них заплыл, над другим рассечена бровь. Это парень из подопечных Мэзера. Его белые волосы висят спутанными и грязными прядями.
— Фил?
Он кивает, дрожа как пес у хозяйских ног.
— Моя… королева… — выдавливает он. Спрыгивает с повозки, обхватывает голову руками, падает и сворачивается на земле клубком. — Простите… я не хотел… я сопротивлялся…
Я смотрю на него, боясь дышать. Что случилось?
Краем сознания слышу успокаивающий голос Оаны, рев осла, шепот ветра. Все звуки глохнут, когда мои взгляд останавливается на Мэзере. Он лежит на дощатом полу повозки на боку, словно его поспешно запихнули внутрь. На его голове кровь, на виске — густая и темная. Лоб обмотан влажной повязкой. Из груди вырываются хрипы.
Я уже видела Мэзера раненым: после возвращений из миссий, после особенно жестоких тренировок с мечом. Он морщился и стонал от боли, но никогда не терял сознания. У меня от ужаса бешено колотится сердце. Оана касается моего плеча.
— Нужно отнести его в замок, милая, — говорит она, и я осознаю, что не даю Раресу и Элину вынести Мэзера из повозки.
Я отхожу и поворачиваюсь к поднявшемуся с земли Филу. Он рыдает, обхватив себя руками.
— Что случилось?
Фил отшатывается, словно я ударила его, и прижимает ладони к глазам.
— Нет…
Его молчание убивает меня. Чего только не рисует воображение: как Мэзер пытается пройти через горы, но срывается вниз; как он пытается вырваться из Ринтиро, но на него нападают солдаты Ангры…
Фил невнятно бубнит.
— Что?
Он опускает руки. Смотрит на меня. Потом — на Мэзера, которого несут в замок Рарес и Элин.
— Я хотел, чтобы голоса замолчали, — шепчет Фил.
Меня бросает в жар.
— Ангра?
Застонав, Фил кивает.
— Я сказал им… куда вы направились, — давится он словами. — Я сказал им… где вы… и они привезли нас в горы… и Ангра, он не пришел. Он сказал… сказал, вы сами вернетесь. Ангра велел избить Мэзера, чтобы показать вам, что будет с теми, кто пойдет против него. — Фил сгибается, хватаясь ладонями за колени. — Я сказал им, где вы, чтобы голоса замолчали, но потом солдаты били Мэзера у меня на глазах… лучше бы я продолжал слышать голоса…
Отворяется дверь в замок, и Рарес входит внутрь. Голова Мэзера запрокидывается. Я слушаю Фила, и мне становится плохо. Мне многое придется сделать. Придется принести себя в жертву. Но я не допущу, чтобы мои люди умирали. Я больше никого не потеряю. Я передаю свои эмоции магии, позволяя ей заполнить разверзшуюся внутри меня пустоту.
Мэзер выживет. Ты меня слышишь? Он выживет.
* * *
Рарес с Элином относят Мэзера в небольшую комнату и опускают на кровать. Элин, извинившись, уходит: он должен вернуться на свой пост. Мы с Раресом застываем в дверях. В тишине слышно, как Оана в соседней комнате утешает Фила. Рарес скрещивает на груди руки. Он серьезен как никогда.
— Ангра не пришел в Пейзли, — нарушаю я тишину.
Рарес отрывает взгляд от Мэзера:
— Он знает, что не выдержит прямой атаки. Во всяком случае, без своей армии. Которую он как раз сейчас собирает.
Я смотрю на Мэзера. Из его раны сочится яркая свежая кровь.
— Он не исцелится без твоей помощи, — говорит Рарес.
— Нет, — качаю я головой. — Я не могу… Я не буду рисковать, он и так сильно ранен…
Рарес берет меня за руки. Сердце сжимается, когда я вижу в его глазах печаль.
— Самое большее, что я могу сделать — облегчить ему боль, пока он медленно умирает. Он потерял много крови, рана слишком глубокая. Он выживет, если ему поможет винтерианская магия.
Мне хватает одного лишь взгляда на избитого, окровавленного Мэзера, чтобы принять решение.
— Я не дам тебе потерять контроль над магией, — заверяет Рарес, но я уже киваю, не нуждаясь ни в каких заверениях. — Вспомни, как ты перемещала предметы. Действуй так же. Расслабься, открой разум и сделай выбор.
Я прохожу в комнату и останавливаюсь у постели. Кожа Мэзера приняла землистый оттенок. Он едва дышит, и у меня тоже сбивается дыхание. Постель скрипит, когда я сажусь на нее и беру Мэзера за руку. Его ладонь безвольна и липка от пота, но я сплетаю наши пальцы. Сейчас я чувствую себя по-другому. Перемещая мечи, я просто пыталась понять, как работает магия. Теперь же я жажду сражаться с ее помощью. И не важно, готова я к этому или нет. Это война. И Ангра в ней не победит. В следующий раз он будет сражаться на моих условиях.
Я сжимаю ладонь Мэзера, глядя на его закрытые веки: не затрепещут ли его ресницы? Сердце гулко бьется в груди. Он всегда был рядом, всегда был в моей жизни, и о большем я не просила по десятку различных причин. Но сейчас, зная, что меня ждет впереди, я понимаю, чего действительно хочу. Я хочу Мэзера. И я не хочу, чтобы он маячил где-то на краю моей жизни. Я хочу, чтобы он всегда был рядом и улыбался мне ослепительной улыбкой, от которой у меня подкашиваются ноги. Я хочу, чтобы мы снова стали самими собой — Мирой и Мэзером.
Я хочу, чтобы он посмотрел на меня.
Магия струится во мне, и я открываюсь ей. Она льется наружу и обволакивает Мэзера холодом. Удивительно, как хорошо я знаю его тело, как легко отвожу магию от незначительных повреждений — этот порез затянется сам, а колено ноет от давнего ранения — и направляю ее к кровоточащей ране на голове. Здесь я задерживаю магию, стискивая ладонь Мэзера все крепче, и крепче, и крепче…
Мэзер резко садится, судорожно вздыхает, будто слишком долго пробыл под водой, и смотрит на меня. Наконец-то смотрит на меня.
— Мира, — выдыхает он облегченно.
Замечает Рареса и, поморщившись, расправляет плечи.
— Что случилось? Где Фил?
— С ним все хорошо. — Рарес шагает к нам. — Скоро и его подлатаем. Сегодня список жертв Ангры не пополнится вашими именами.
Я нервно покусываю губы, подавляя желание продолжить эту тему.
— Оставлю вас ненадолго. Уверен… — Рарес замолкает, его взгляд падает на наши с Мэзером руки.
Я напрягаюсь, не зная, отдернуть свою ладонь или нет.
— У нас есть еще время, — заканчивает Рарес и, выходя, закрывает за собой дверь.
Его слова тяжестью ложатся на сердце.
