Впервые я услышала об Ивонне во время утреннего обхода – о ней рассказал мой коллега. В отделении нас, таких же неопытных, как и я, молодых докторов, интернов и стажеров, было девять. Мы топтались сзади, прячась за спинами, чтобы случайно не нарваться на особо заковыристый вопрос нашего руководителя-консультанта. Один из моих друзей – он был старше меня на год – накануне встретился с Ивонной и теперь вкратце пересказывал нам историю ее болезни.
Ивонне было сорок лет, она работала в супермаркете. С ней произошел несчастный случай, когда сотрудники убирали товар с истекшим сроком годности, выкладывая взамен новый. Скоропортящиеся продукты хранились в холодильниках со стеклянными дверцами. Ивонна почти закончила; она стояла возле последней витрины, придерживая открытую дверцу рукой. Женщина рядом о чем-то спросила, и Ивонна, захлопнув холодильник, невольно повернулась в ее сторону. В это время та, собираясь протереть стекло, брызнула чистящим средством. Капли попали Ивонне прямо в лицо. Она зажмурилась и машинально вскинула руки. Вскрикнула сперва от неожиданности, а затем от боли – глаза будто обожгло огнем. Коллеги поспешно отвели ее в туалет, потом вызвали «скорую». В больнице Ивонне тщательно промыли слизистую. Сообщили о случившемся мужу, но когда тот приехал, Ивонне уже полегчало. Глаза покраснели и слезились, однако боль утихла. Муж забрал Ивонну домой.
В тот вечер она, наплевав на домашние дела, рано легла спать. Ивонна надеялась, что к следующему дню все пройдет, однако утром оказалось, что в глазах полопались сосуды и они налиты кровью. Ивонна приготовила завтрак и нарезала детям бутерброды в школу, избегая смотреть в окно на яркий солнечный свет – в полумраке кухни ей было куда комфортнее.
Обычно по средам Ивонна выходила на работу, но в тот раз муж велел ей остаться дома. Ивонна затеяла спор, она не любила отпрашиваться. Однако муж заявил: «Твое геройство никому не нужно», и она сдалась. Днем Ивонна заметила, что картинка перед глазами как будто размыта. Когда позвонил муж узнать, как у нее дела, Ивонна с трудом разглядела цифры на электронных часах. Она то и дело терла глаза. Вечером дети заявили, что она выглядит усталой, и отправили ее в постель.
Когда Ивонна проснулась, вокруг было темно. Сперва она решила, что утро еще не наступило, однако усевшись в кровати, вдруг поняла, что тьма слишком непроницаема – ночью так не бывает. Глаза никак не хотели привыкать, и Ивонна испугалась. Она зашарила по кровати в поисках мужа – его рядом не было. Хотела встать, но тут же обо что-то споткнулась и закричала. В комнате послышались шаги и голоса: на крики сбежались дети. Она никого не видела, потому что полностью ослепла.
Ивонну доставили в больницу. Врач ее осмотрел и опять промыл глаза – без всякого результата. Ей назначили стандартные анализы и процедуры… Спустя неделю зрение так и не восстановилось. Причину слепоты не обнаружили. Впереди Ивонну ждала шестимесячная череда больниц, докторов и тестов – увы, все было бесполезно. Врачи всякий раз заявляли, что не могут ничего найти, и передавали ее другим специалистам. Так она оказалась у невропатолога. Судя по выписанному направлению, предыдущий врач сомневался, что болезнь носит неврологический характер, но других вариантов не оставалось. Уже один этот факт наводил нас на определенные мысли.
Мой друг листал медкарту и вкратце пересказывал историю болезни, акцентируя внимание на том, что все результаты анализов были хорошими, а любые методы лечения оказались неэффективны. Также он упомянул, как слепота отразилась на жизни Ивонны:
– Она не смогла вернуться к работе и теперь получает пособие по инвалидности.
Мы подавили кривые ухмылки.
– Нуждается в круглосуточной помощи сиделки. Неспособна заниматься домашней работой.
Ознакомившись с историей болезни, мы перешли в палату. Внешний вид пациентки меня удивил. Ей было лет сорок – ровесница моей матери, – но выглядела она гораздо старше. Не знаю даже почему. Вроде бы кожа была гладкой и не морщинистой, и в каштановых волосах почти не проглядывала седина… Может быть, из-за манеры поведения? Крошечная женщина, ссутулившись, сидела на кровати, сложив руки на коленях. Пояс халата слишком туго стягивал талию. Пустые глаза глядели куда-то поверх наших голов. Возле кровати раскинулся на стуле муж, закинув ногу на ногу и скрестив руки на широкой груди. Он цепко глядел на нас, внимательно изучая каждого, кто заходил в палату.
Наш руководитель, представившись, начал задавать вопросы, уточняя детали случившегося. Муж часто поправлял Ивонну, а то и вовсе отвечал вместо нее:
– Нет, это был не стеклоочиститель, а средство на основе отбеливателя. Да, коллеги пытались промыть глаза, но на самом деле их просто вытерли влажным полотенцем. Проточную воду, как рекомендуется в инструкции, они не использовали.
Муж рассказал, что связался с производителем чистящего средства, и там сообщили, что оно при попадании в глаза может повредить зрительный нерв. Он просил их подтвердить это письменно.
Мы с друзьями украдкой обменялись улыбками. Похоже, нас хотели убедить, что сотрудники магазина не оказали Ивонне первую помощь.
Потом врач обратился напрямую к Ивонне. Он спросил, может ли она различать хоть малейшие проблески света. Ивонна ответила, что иногда чувствует, будто в комнате горит лампа, не более того. Посветив ей в глаза фонариком, врач поинтересовался, видит ли она хоть что-то. Ивонна неопределенно пожала плечами. Сперва она глядела мимо врача, словно даже не понимала, где он находится, однако по мере разговора стала бросать короткие взгляды то на него, то на мужа.
Затаив дыхание, мы наблюдали за действиями врача. Зрачки Ивонны расширялись, реагируя на свет, но за лучом фонарика она проследить не могла. Затем консультант достал маленький крутящийся барабан, окрашенный в черно-белые спирали. Он раскрутил его, и зрачки у Ивонны задвигались, невольно следя за движениями полос.
Врач попросил ее соединить перед собой кончики указательных пальцев. Ивонна попробовала, однако левая рука оказалась выше правой.
О таком тесте мы прежде не слышали, поэтому почти вся группа зажмурилась, пытаясь повторить этот трюк.
В самом конце врач поднес офтальмоскоп вплотную к ее глазу, и Ивонна нечаянно моргнула. Кто-то из нас фыркнул, сдерживая смех. Ивонна, кажется, это услышала, потому что испуганно заозиралась:
– Кто здесь? Здесь есть кто-то еще?!
Смех зазвучал громче.
Когда мы вышли в коридор, кто-то озвучил общую мысль:
– Интересно, дело уже в суде?
Я чуть было не рассмеялась, но тут непривычно резко заговорил наш руководитель:
– Лучше радуйтесь, что бедная женщина не только слепая, но и глухая, раз она не заметила вашего ужасного поведения. Будьте добры в следующий раз вести себя приличнее.
Впечатленные суровым тоном, мы поспешно стерли улыбки. Однако позднее в больничном кафе выплеснули свои эмоции:
– Мы шумели как стадо гиппопотамов. Как она могла нас не услышать?!
