Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
В деревне все меня знают, как знали отца. Как-то раз жена взяла из печи уголек и испачкала мне лицо угольной пылью. Она сказала, что я похож на отца, что в наших глазах вода одинакового цвета. Со смертью кончается жизнь, но не родство.
Я подметаю осколки на терракотовом каменном полу и беру свои резиновые сапоги. Она устала и проголодалась. Я принесу ее домой и опущу в горячую ванну. Она заплачет, а я буду молчать.
Близится полночь, ветер швыряет в стены капли дождя, стучит в окна. Земля у ворот вытоптана раздвоенными копытами коров, превратилась в густое месиво с глубокими, как ведра, лужами. Постепенно почва под ногами становится тверже, и я слышу неистовый крик какого-то зверя. Пустое пастбище блестит, словно свадебный торт. Я устало бреду по траве и вдруг замечаю посреди поля светлое пятно. И неожиданно понимаю, что это был не крик животного, а смех моей жены.
Задыхаясь от волнения, я ускоряю шаг. Капли дождя, посеребренные луной, сверкают в белых облаках моего дыхания, словно звезды.
Жена стоит без костылей, и на секунду меня посещает надежда на чудо, но, приблизившись, я вижу, что она стоит на коленях в грязи, а костыли отброшены в сторону в порыве той же страсти, что заставляет ее смеяться.
Прежде чем обнять жену, я оборачиваюсь. Дом растаял в тумане. Во всем мире есть только это белое поле и мы двое.
Я падаю на колени, тянусь к ней и чувствую на своей коже ее пальцы.
— Письмо, — говорит она сильным и ясным голосом.
Я пытаюсь вытащить ее из грязи, однако земля держит крепко, словно первый весенний цветок.
— Ты читал письмо? — повторяет она.
— Теперь уж незачем, — отвечаю я.
Порыв ветра уносит мои слова, и она вновь смеется, поднимая руки к небу, словно пропуская сквозь свое тело какую-то великую силу.
Следы на снегу
Жерар выходит из офиса. Снегопад утих. Хотя еще не совсем стемнело, кое-где зажигаются фонари. Тротуар исчезает в лужах серой ледяной воды.
Жерар размышляет о следах людей на снегу. Когда-то на месте Манхэттена был лес, и воображение рисует следы индейца, крадущегося домой с теплым трупом зверя на плечах. К меху прилипли снежные хлопья.
Жерар думает о своих собственных следах и о том, когда они пропадут.
Он выдыхает воздух, и тот исчезает. Рильке сказал: «Мы выдыхаем себя, то, что имеем, пар от горячего блюда»[4].
Жерар задумывается, можно ли назвать его жизнь необычной. Вспоминает соревнования по бегу в своей английской школе. Ледяной холод. Босые белые ноги в грязи. Бьющиеся сердца размером со сливу.
Хетерингтон, преподаватель физкультуры с добрыми синими глазами, мечтающий, чтобы его мальчики испили свою чашу славы, участвовал в Олимпийских играх в Берлине тысяча девятьсот тридцать шестого года.
Он получил медаль. На него смотрел Гитлер. Когда юный Хетерингтон пересекал финишную черту, миллионы людей неотвратимо приближались к гибели. Несколько лет спустя дети покинули свои дома и шагнули в газовые камеры. Они боялись, но верили своим родителям.
Жерара пронзает острое чувство любви к дочери. Дочку зовут Люси, ей восемь лет. У нее короткие каштановые волосы и розовые заколки с кошечками. Жерар как-то ездил в Саутгемптон, и в поезде ему досталось место рядом с раввином. Тот недавно вернулся из Англии — снимал документальную картину о войне.
— Но ведь уже есть масса таких фильмов, — промолвил Жерар.
Поднимаясь по Пятой авеню, он ежится от собственной бесчувственности. «Он, наверное, подумал, что я — такой же, как все. А я такой, как все?» Раввин лишь понимающе тронул его за рукав.
Снова валит снег.
Сквозь снежную мглу пробиваются огоньки желтых такси, приветливо мигают витрины. Жерар думает о манекенах. Они идеальны и совершенно неподвижны. Рассуждают о том, чего никогда не делали. Сидят над едой, которую не могут попробовать. Лежат под одеялом в постели, где им не снятся сны.
Он представляет себе Люси, сидящую за столом в теплой квартире. Она читает адаптированное издание «Черного красавчика», набранное крупным шрифтом, и сосредоточенно болтает ногами. Дочь для него — все.
Жерар красив и нравится женщинам. Со многими доходило до постели. Однако почти все они чувствовали, что он их не полюбит, поэтому держались на расстоянии, избавляя себя от ненужной боли. Он любил лишь однажды, причем не мать Люси.
С дочкой сейчас Индира, тяжеловесная студентка Барнард-колледжа из Нью-Дели, которая по будним дням готовит ужин и помогает девочке с уроками. Жерар с Люси в восторге от индийской кухни. Индира теперь частенько остается поесть с ними — раньше стеснялась. Она становится членом семьи. Ее отец умер.
Снег засыпает все вокруг. Жерару вспоминается «Человек-невидимка» — нашумевшая кинолента тридцатых годов. Однажды вечером он смотрел ее вместе с дочкой. Она увидела фильм в программе телепередач и заинтересовалась. Его показывали поздно вечером, и через пять минут после начала Люси уже спала. Относя дочку в кровать, Жерар слышал, как бьется ее сердечко — теплый гладкий камешек. Она спросила сквозь сон, что случилось с человеком-невидимкой. Жерар объяснил, что его поймали, потому что пошел снег и он оставлял следы.
— Как прекрасно, — пробормотала Люси, не открывая глаз.
Начинается метель. Зима роняет со спины клочья меха.
И вдруг сквозь снежную пелену он видит Лорел.
Прошло восемь лет.
Он не в состоянии поверить и резко останавливается.
Наткнувшаяся на него женщина с сумками осыпает Жерара ругательствами.
В нескольких метрах от него стоит Лорел.
Он делает шаг и легонько стучит по стеклу.
Очередь в магазине поворачивает головы и укоризненно оглядывает его, словно вышедшие из спячки судьи.
У Лорел такое же острое и угловатое лицо, как у женщин на картинах кубистов, но выражение смягчают глаза, утонувшие в воспоминаниях. Сегодня она даже красивее, чем всегда. Миндалевидные губы приоткрыты. Жерар не в силах разобрать, улыбается ли она.
Правильно ли он поступил? Может, лучше было пройти мимо? Потом, дома, в тишине кабинета, воскресил бы в памяти мгновение, когда увидел ее в очереди, и дал волю воспоминаниям…
Лорел держит упаковку копченой рыбы и бутылку холодного чая. В момент узнавания его не охватывает всепоглощающая любовь, ничего такого — просто как будто открывается дверь в комнату, которая всегда там была. Годы в разлуке — всего лишь годы друг без друга.
Они встречались каких-то пару месяцев, а познакомились на вечеринке у коллеги. Свечи, вино, женщины в декольте. В мерцающем свете свечей красивы оголенные плечи даже не самых привлекательных женщин.
Они говорили и не могли наговориться, словно наверстывая упущенное, хотя никогда раньше не встречались.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
