— Только, пожалуйста, будь осторожен, — предупредила Тамара.
— Конечно! — пообещал он. — Я не хочу сломать ногу — ведь тогда нельзя будет ездить верхом.
Дети вообще не могли говорить ни о чем, кроме верховой езды. Вава в тысячный раз поинтересовалась, когда ей купят пони.
— Мы завтра же утром отправимся на конюшню и спросим Эбби, — пообещала Тамара.
Однако ни Кадину, ни Ваву никакими силами невозможно было заставить лечь спать — так они разволновались.
После обильного чая девочки удовольствовались молоком и бисквитами в качестве ужина, а Шандор и Тамара спустились вниз, в столовую.
Следуя укоренившейся с годами привычке переодеваться к обеду, Тамара сменила платье, надев одно из своих любимых, и причесалась тщательнее обычного.
Ей казалось крайне маловероятным, что в столь поздний час они опять встретят герцога.
Обед разительно отличался от того, что они ели еще накануне. Тамаре пришло в голову, что эти же блюда сейчас подают герцогу в его парадной столовой.
Когда с едой было покончено, Шандор предложил:
— Сегодня так тепло! Почему бы нам перед сном не прогуляться по саду?
— Прекрасная идея! — с улыбкой глядя на племянника, одобрила Тамара. — Еще не совсем стемнело, так что помять клумбу или свалиться в озеро нам не грозит.
Выйдя через боковую дверь, Тамара и Шандор зашагали по бархатной лужайке.
В воздухе чувствовался аромат лаванды и свежескошенной травы, а на вершинах деревьев ворковали голуби, устраивавшиеся на ночлег.
Там, где солнце скатывалось за горизонт, по небу разлилось изумительное золотистое сияние.
В замке горело лишь два окна на верхнем этаже, и он выглядел очень внушительным и таинственным в сгущавшейся темноте.
Шандор резво побежал вперед, а Тамара на некоторое время задержалась возле роз, росших на берегу пруда с золотыми рыбками. Вдоволь налюбовавшись цветами, девушка стала наблюдать за рыбками, сновавшими у самой поверхности воды, рядом с плоскими темно-зелеными листами водяных лилий.
Зрелище было таким прекрасным, что Тамаре казалось, ее сердце сейчас выскочит из груди и она сольется с этой изумительной природой…
Неожиданно она услышала голос:
— Вы похожи на богиню ночи, только еще прекраснее!
Тамара стремительно обернулась. Рядом с нею стоял джентльмен, который был вместе с герцогом на скаковом поле.
Он шагнул к ней, и Тамара инстинктивно отпрянула.
— Мы с Шандором уже собирались вернуться в замок, — торопливо проговорила она и беспомощно огляделась в поисках племянника, но того, как назло, нигде не было видно «
— К чему такая спешка? — спросил джентльмен.
— Меня ждут кое-какие дела, сэр.
— И все же задержитесь на минутку, — настойчиво произнес он. — Нас ведь еще даже не представили друг другу. Меня зовут Кропторн — лорд Кропторн. А вас?
— Мисс Уинн. Как уже, наверное, известно вашей светлости, я — гувернантка детей лорда Рональда.
Он рассмеялся.
— Вижу, что вы пытаетесь поставить меня на место. Но ваши губки так соблазнительны, что этот суровый тон им совсем не идет. Они созданы для поцелуев, а не для упреков.
— Я была бы благодарна вашей светлости, если бы вы перестали разговаривать со мной в таком тоне, — холодно сказала Тамара.
Она хотела было уйти, но в этот момент Кропторн взял ее за руку.
— Я буду разговаривать с вами так, как мне заблагорассудится, — резко парировал он и добавил чуть мягче:
— Мог ли я подумать, что в мрачном замке Гранчестера встречу существо столь обворожительное и соблазнительное?
— Сейчас же отпустите меня! — потребовала Тамара.
— При одном условии…
Она промолчала, и лорд Кропторн продолжал:
— И условие это таково — вы позволите мне поцеловать вас. С тех пор как мы впервые встретились сегодня, мне этого до смерти хочется.
— Немедленно отпустите меня, — гневно воскликнула Тамара. — Не думаю, что ваш друг герцог одобрил бы ваше поведение…
— А что, он тоже притязает на вас? — как ни в чем не бывало поинтересовался лорд Кропторн.
В ответ Тамара снова сделала отчаянную попытку высвободиться, но он держал ее крепко и лишь рассмеялся.
— Не имею ни малейшего желания отпускать вас, божественное создание, — в тон Тамаре проговорил лорд Кропторн. — Меня всегда тянуло к женщинам с большими темными глазами и рыжими волосами. На мой взгляд, они гораздо более страстные натуры, чем их белобрысые сестры.
С этими словами наглец еще настойчивее привлек Тамару к себе.
Она поняла, что не сможет с ним справиться, и почувствовала себя совершенно беспомощной.
Более того — бедную девушку охватила настоящая паника. Намерения лорда Кропторна не оставляли никаких сомнений.
Такой тип беспутного повесы Тамара мастерски описала в своем романе, но вот в жизни ей, к счастью, еще не приходилось сталкиваться с такими наглецами.
Правда, в романе негодяем выступал, как правило, ненавистный Тамаре герцог. Даже описывая такие сцены, девушка чувствовала подлинное отвращение, а уж стать ее участницей!.. Мысль об этом просто ужасала.
Тамара отчаянно пыталась высвободиться, но лорд Кропторн крепко держал ее обеими руками. Пока ему не удалось овладеть ею, но девушка понимала, что это только вопрос времени.
Внезапно ее осенило.
На мгновение она прекратила сопротивление и вся обмякла в ненавистных объятиях соблазнителя. Тот решил, что победа уже одержана, и накинулся на Тамару с поцелуями.
Воспользовавшись этим мгновением, она решительно оттолкнула его. Не удержавшись на мокрых, скользких камнях, которыми был вымощен берег пруда, лорд Кропторн свалился в воду, подняв в воздух тучи брызг.
Тамара не стала дожидаться дальнейшего развития событий и спешно кинулась бежать. За ее спиной раздавались громкие проклятия.
Достигнув лужайки, девушка собиралась как можно быстрее пересечь ее и укрыться в замке, но в этот момент почувствовала, что на полной скорости врезалась в какого-то человека, которого в первое мгновение не заметила в темноте.
Налетев на неожиданное препятствие, Тамара инстинктивно вытянула вперед руки и поняла, что столкнулась не с кем иным, как с герцогом.
Он удержал ее, иначе она бы упала. Тамара попыталась отдышаться и в этот момент услышала вопрос герцога, заданный в его излюбленной саркастической манере:
— Похоже, вы немного торопитесь, мисс Уинн. Позвольте поинтересоваться, чем вызвана такая спешка?
Тамару переполняло сейчас только одно чувство — крайнее раздражение по поводу случившегося.
