Возможно, после этого случая секретаршу следовало выставить за дверь. Но что бы это изменило?
С тех пор он вертелся вокруг нее, нервный, злой, обескураженный, порой испытывая болезненную панику. Ведь в конечном итоге она возненавидит его! И именно эту ненависть он искал в ее глазах, именно эту ненависть он, несмотря ни на что, пытался спровоцировать.
Джон полагал, что он пьет! Госпожа Пенделли поздравляла его с отменным здоровьем и успехами в бридже!
Адил-бей толкнул дверь и зажег свечу, а затем совершил ряд действий, которые повторял изо дня в день в одной и той же последовательности. Быть может, именно эта упорядоченность создавала некую иллюзию личной жизни, а быть может, стала загадочным магическим обрядом?
Сначала он сел в кресло и снял калоши и ботинки. После чего несколько минут мужчина сидел в носках, глядя на подвижные тени, пляшущие по комнате, на пламя свечи, на фасад напротив.
Соня спала. Ее брат спал. И ее невестка тоже.
Завтра он заговорит с ней о том человеке из Новороссийска, и его секретарша с вытянувшимся лицом попытается опровергнуть очевидное. Что сказала госпожа Пенделли этим вечером, незадолго до приезда Джона?
Ах да! Она рассуждала об отпуске в Италии и заметила:
— Джон здесь уже четыре года и ни разу не покидал Россию. Вы не находите это странным? — И затем, глядя куда-то вдаль, добавила: — Он много лучше нас информирован о том, что происходит в городе, и никогда ни о чем не беспокоится.
А может быть, Джон один из них? Почему бы и нет? Неджла ведь оказалась не женой Амара, а какой-то девицей из Москвы!
В таком случае, что же ему делать? Достаточно вести себя, как и все остальные, как люди на улицах, как люди в учреждениях, как Колин и его жена — молчать! Обустроить норку. Обзавестись привычками. Научиться не думать, а лишь перебирать в голове обрывки мыслей, туманные и расплывчатые, как мечты.
И почему две недели назад, когда Адил-бей пришел в управление по работе с иностранцами, ему внезапно сообщили:
— Мы нашли вам домработницу!
Он понял прежде, чем Соня перевела. И не моргнул глазом.
— Спасибо. — Вот и все, что он ответил.
Что касается домработницы, то с ней Адил-бей не перемолвился еще ни одним словом. Она приходила утром, делала вид, что моет кабинет, а затем наполняла водой кувшин. До обеда женщина оставалась либо в спальне, либо на кухне, которые по-прежнему не отличались чистотой.
Когда во второй половине дня консул неожиданно возвращался домой, он почти всегда заставал свою служанку с какими-то женщинами или даже с мужчиной, притворяющимся, что он не замечает иностранца.
Они сочли, что для слежки за ним недостаточно Сони?
Не вылезая из кресла, Адил-бей снял галстук и пристегивающийся воротничок и подсчитал, что уже ровно три недели не просил Соню приходить к нему вечером.
Отличная новость! В первый раз он продержался всего две недели. Но, когда она пришла с робкой улыбкой надежды, он нисколько не умилился. Он взял ее быстро и грубо, после чего заявил:
— Мне необходимо уйти!
Каждую неделю он отправлялся к Пенделли учиться играть в бридж. Госпожа Пенделли к нему благоволила. Она с удовольствием повторяла:
— Вы, турки, совсем другие, вы такие загадочные.
Если бы у него был бром, то консул спал бы всю ночь напролет. Бром ему из Стамбула прислали. Адил-бея пригласили в его собственный кабинет и продемонстрировали стограммовый пакетик, на котором стояла отметка большой аптеки, рядом с которой Адил прожил два года.
— Что вы намерены с этим делать?
— У меня бессонница. Именно ваш доктор посоветовал мне принимать бром.
— А вы не пробовали заниматься гимнастикой, совершать долгие прогулки перед сном?
— Я вам повторяю, это предписание врача.
— Но он не советовал вам принимать сто грамм брома.
— Да, все верно, я заказал лекарство с запасом.
— В таком случае, мы вручим этот пакет врачу, который будет выдавать вам небольшие дозы, соответствующие вашим потребностям.
Он не протестовал. Тем не менее, когда доктор принес пакетики, содержащие немного белого порошка, турок бросил их в печь. Из осторожности!
Избавившись от медикаментов, консул просиживал в кресле до двух или трех часов ночи. Он ждал, пока свеча догорит ровно до половины. После чего ложился в постель и задувал пламя. Утром он выплескивал в раковину чай, приготовленный домработницей, и, как повелось с самого начала, открывал банку сгущенного молока.
Каждый день он несколько часов гулял по городу, шел, куда глаза глядят. Турок наблюдал за тем, как разгружают суда, а когда никто не видел, задавал по-русски вопрос одной из женщин, занятой на этой работе.
— Сколько получает грузчица? — спрашивал Адил-бей у Сони, вернувшись домой.
— По меньшей мере десять рублей в день.
— На это можно прожить?
— Конечно. Особенно если не тратить деньги на наряды.
— А на три рубля?
Она колебалась, не зная, что ответить.
— Много труднее, не правда ли? Даже если носить только хлопковое платье и трусы, как поступают эти девушки! А они получают именно три рубля!
— Кто вам это сказал?
Он замолкал, кружил по кабинету. Иногда украдкой смотрел на Соню, на ее бледное личико, узкие плечи. Разве он не знал, что у нее дряблое тело, и все потому, что она тоже плохо питалась?
Однажды секретарша неуверенно обратилась к консулу:
— Адил-бей, позвольте мне дать вам один совет. Вы каждый день открываете банки с консервами. Вы съедаете одну сардину, немного тунца, а иногда и вовсе не прикасаетесь к пище. Все это производит плохое впечатление.
— А если я не хочу есть?
— Спрячьте банки. А потом сами выбросьте их куда-нибудь.
На этот раз девушка отвернулась, и турок чуть было не позволил себе размякнуть.
— Так вот что они делят между собой, когда меня не бывает в консульстве? — тем не менее проворчал он.
— Кто?
— Люди, которых я обнаруживаю в квартире, когда возвращаюсь без предупреждения.
— Да нет же! Без сомнения, это родственники домработницы. Я знаю, что у нее взрослый сын.
— Взрослый сын, который роется в моих документах!
— Откуда вы знаете?
— Я видел.
У нее на все имелся один ответ.
— А у вас в стране не бывает любопытных слуг?
Соня и так была бледной от природы, но Адил-бей не сомневался, что она побледнела еще сильнее. В последний раз, после того, как он час кружил вокруг секретарши, но так и не смог справиться с собой, мужчина попросил любовницу прийти к нему вечером. В ответ Соня пробормотала:
