— Уж очень простенькая. Правда, хорошенькая. Ты непременно передай ей, что голубое ей не к лицу.
Сын хотел что-то возразить, но услышал, как хлопнула дверь офиса. В нем проснулась безумная надежда. Наверняка она.
Юля решительно прошагала к столу, взяла трубку и холодно произнесла:
— Мать, прекрати названивать Марку. Я еще могу понять, что ты звонишь, думая, что мы вместе, но заявлять, что голубое мне не к лицу, это уж полный беспредел!
— Марк, в чем дело? Кто там?
Юля открыла рот.
— Это не мама! — в ужасе прошептала она.
Марк отключил звук.
— Да, это моя мать. Нам следует поменяться. Твоей я хоть нравлюсь!
— А твоя считает, что я очень уж простенькая!
— Ты ее не знаешь. Это комплимент. — Он снова нажал на кнопку.
— Марк, в чем дело? Ты еще там?
Ее повелительный тон раздражал его все больше и больше.
— Да, мама, я здесь. Очевидно, в соседней комнате взяли трубку.
— Так вот, мы все полагаем, что тебе больше не стоит светиться в столь странной передаче.
— Вы можете полагать все, что вам угодно. Прости, я очень занят. Пока.
Юля посмотрела на него. Раньше он не любил, когда она в очках, но сейчас это оказало на него успокоительное действие. Его Юльчик снова с ним.
Она положила перед ним конверт.
— Как странно, что я так мало знаю о твоей семье.
— И слава Богу!
С чего это ему вдруг понадобилось делиться самым сокровенным с помощницей? Правда, она быстро стала очень близким другом. Никогда он не признавался себе, насколько они близки. Только сейчас он стал осознавать это и ценить. Вот черт!
— По-моему, у тебя тоже не блестящие отношения с родственниками.
— Приблизительно такие же, как и у тебя.
— А-а.
— Что это? — Он взял конверт в руки.
— Заявление об уходе.
В душе он надеялся, что это была пустая угроза.
— Если это из-за Ларисы…
— Нет. Какая разница, что было до того, как… мы… Да все равно!
Это воодушевило Марка.
— Нет, — твердо сказал он. — Ты меня знаешь, я никогда не смешиваю работу с удовольствием. Ну, пока мы…
— Я подставила ей подножку.
— Повтори, я что-то не врубился?
— Прямо на улице. Теперь она вся в синяках. А одна коленка разбита в кровь. Она еще не жаловалась тебе, чтобы ты выкинул меня из шоу? А если нет, то наверняка ждет удобного момента, чтобы сделать мне подлянку.
— Ты подставила подножку Ларисе? — все еще не понимал Марк.
— Ну да, я же рассказываю!
— Из-за невинного поцелуя?!
— Она меня спровоцировала. Ты же знаешь, что я не склонна к насилию.
— О да, премного наслышан! А кто запер в шкафу сестрицу Марго и запустил туда мышь, когда она испортила твое платье? Кто мне рассказывал, что бедную девочку потом месяц водили к психологу?
— Ну, было дело, — неохотно призналась Юля.
— Ты и с другими женщинами, которых я целовал, вела себя так же?
— Да нет же! — возмущенно вскинулась она.
Надежда в душе Марка вспыхнула с новой силой. То, что она не выносит девушек, которых он целует, то есть когда-то целовал, определенно хороший знак.
— Тебе больше не в чем покаяться?
Она виновато потупилась.
— Ну, разве что пару раз не передала, что они звонили. Я хотела как лучше. Те тетки, с которыми ты ужинал, не хотели ничего серьезного.
Она права. Те девицы, с которыми он встречался, не хотели от жизни ничего, кроме как весело провести вечер, ну и, может быть, хорошего секса. В точности как он сам — но он-то только потому, что хотел подняться к вершине успеха и соответствовать чаяниям своих родителей.
Кстати, и своим собственным тоже.
Он стольким пожертвовал ради карьеры, а родители никогда не находили для него ободряющих слов. У него никогда не было настоящей подруги. Ни жены, ни детей, да и друзей почти нет. Его жизнь — сплошное честолюбие и… Юльчик.
Поэтому он не может отпустить ее.
— Юльчик, не бросай меня! — («Сделай же что-нибудь, идиот, иначе она уйдет!») Он прижал ее к себе.
— Ты такая оттого, что мы провели ночь вместе?
— Нет, оттого, что ты жалеешь об этом.
— Ты знаешь, о чем я жалею больше всего?
Она покачала головой.
— О том, что этого больше ни разу не повторилось. — И прижался к ее губам. Они просто для него созданы. Но этого мало, он хотел большего. Всего.
Он опустился на колени и прижался лицом к ее животу.
— Не уходи! Иди ко мне, — нежно прошептал он.
«Господи, как же устоять перед ним!»
— Нет, сначала скажи, почему ты так быстро изменил свое мнение?
— Ничего я не менял, просто решил, что самый лучший способ удержать тебя — это спать с тобой.
Она оттолкнула его.
— Ты хочешь спать со мной, чтобы я осталась твоей помощницей? — Юля посмотрела ему в глаза и поняла, что ошиблась. — Ты хочешь меня удержать, чтобы не быть одному.
— Неправда!
— Трус! Боишься остаться один. Но тебе нечего предложить мне — кроме как спать с тобой.
Ее слова задели его.
— Но у меня цель, и никто и ничто не сорвет мои планы, даже ты!
Она вздрогнула. Возразить было нечего.
— Да, принципами поступаться нельзя! — горько сказала она. — Я не хочу срывать твои планы, повиснув камнем на шее! А если по правде, то не хочу, чтобы и ты сорвал мои… Я пойду своим путем и предлагаю тебе пойти своим.
Его лицо окаменело. Он повернулся к столу, взял конверт и разорвал его надвое.
— Спасибо за совет. Можешь идти.
Она едва сдерживала слезы. Повернувшись к нему спиной, взялась за ручку двери. Но напоследок скажет ему еще кое-что:
— Я считаю тебя выдающимся карикатуристом. Пожалуйста, опубликуй свои работы.
Аккуратно прикрыв за собой дверь, она нажала на кнопку вызова лифта — и только тогда слезы полились градом.
Добравшись до дома, она как подкошенная повалилась на постель и три дня не вставала. Потом пошла в душ, что-то проглотила и начала упаковывать вещи.
У нее не было ни малейшей охоты проводить романтическое воскресенье с ФФ. Но вдруг это поможет выбросить Марка из головы?
Встреча ФФ с Ларисой в ресторане будет показана на следующей неделе, и в тот же вечер все четыре конкурсантки соберутся в гостиной, и Феликс торжественно объявит, кто из них будет бороться за его внимание в финале. Если все будет так, как она рассчитывает, то в следующую пятницу у нее начнется «романтический отдых» на два выходных дня.
