Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Последний поворот дороги, пригорок, и запыхавшийся переселенец вышел на околицу ночной Николопетровки, избы которой были в это время суток различимы лишь благодаря луне, которую Божьей милостью тучи так больше и не заслонили.
Чуть отдышавшись, отец начал вглядываться в контуры домов и построек, пытаясь по описанию Гудика распознать его жилище и, положившись на гостеприимство знатного сектанта, насладиться, наконец, вожделенным отдыхом. Разорвав ставшую уже привычной таежную тишину, где-то залаяла собака, и эти звуки, являющиеся верной приметой людского присутствия, мятным бальзамом пролились на душу измучившегося человека, который сумел-таки победить все тяготы и неудачи, доведя задуманное до конца.
Тут кто-то окликнул отца по имени, заставив его вздрогнуть от неожиданности. После секундной паники он обругал себя за нервозность и, прокашлявшись, откликнулся. Зовущий его человек мог быть только Гудиком, так как никто другой не знал и не ждал его в этом краю. Старовер же вполне мог выйти ему навстречу, обеспокоенный долгим его отсутствием.
И хотя то, что Илья наткнулся в ночи на его сани, могло оказаться простой случайностью, бежавшему от долгов коммерсанту нравилась мысль о том, что кто-то его ждет и за него переживает. Эх, тайга! Тебе предстоит теперь стать родным домом смелому переселенцу и его дорогому семейству! И Аглая вернется. Поправится и вернется. Отец верил теперь женщине в черном.
Услышав подтверждение, Гудик вышел из тени развесистой ели и, с трудом выдергивая из глубоких снежных сугробов застревающие в них ноги, приблизился. Взяв отца за плечи, Илья чуть отстранился, дабы получше рассмотреть его раскрасневшееся от мороза лицо в свете луны, после чего порывисто обнял, безо всяких слов демонстрируя свою радость и облегчение по поводу того, что Бог довел-таки его старого друга до места, где ему окажут всяческий почет и уважение.
– Ну, долго же ты пропадал в тайге, старый бандит! Чуть не замерз, небось? Никак, дорогу потерял? – Гудик просто лучился счастьем и задавал вопрос за вопросом, не дожидаясь ответов. Он неустанно похлопывал старого приятеля по плечам и осматривал его со всех сторон, словно тот был редким музейным экспонатом.
– Да нет, нет, Илья… Все в порядке, – пытался вставить отец пару слов между перехватывающими дыхание порывистыми объятьями Гудика. – Были трудности, ну да я потом тебе расскажу. Пришлось, конечно, помучиться…
Тут встречающий заметил притихшие в санях неподвижные фигуры и нахмурился. По всей видимости, непослушание друга не привело его в восторг и в планы его не входило. Ожидая переселенца, он совсем упустил из виду, что неожиданно возникшие обстоятельства могут не позволить тому выполнить уговор и прибыть на новое место жительства без семьи. Илья Гудик, несомненно, христианин и гостеприимный человек, но проблему устройства быта новоприбывших придется теперь решать иначе. Одно дело – непритязательный одинокий гость, и совсем другое – целое семейство, да еще с грудными детьми…
– Видишь ли, Илья… – смущенно начал отец, заметив замешательство на лице друга. – Я и хотел бы иначе, да не вышло. Ты понимаешь, тот… – и, наклонившись к самому уху успевшего взять себя в руки Гудика, приезжий что-то быстро зашептал ему туда, стараясь как можно скорее объясниться и сгладить неловкость. Встречающий, однако, отмахнулся от его объяснений, словно говоря, что проблема-де пустяковая и не стоит долгого обсуждения, и взмахом руки предложил следовать за ним к дому.
Словно гора с плеч свалилась у незадачливого переселенца, так как он, признаться, всю многодневную дорогу волновался о том, какие последствия может иметь этот его поступок, который он в спешке просто не успел согласовать с Ильей Гудиком – единственным человеком, подавшим ему руку помощи в трудную минуту. Общаясь с банкирами, купцами да крупными помещиками, отец уверовал в их мощь и вездесущность, позабыв, что настоящая сила кроется как раз в таких деревенских мужиках, как его стародавний приятель Гудик, неуклюжих, грубоватых, порой немытых, но крепко стоящих на ногах, подпирая своими грязными сапогами родную землю. Здесь, в глубине сибирской тайги, устои незыблемы, а жизнь течет размеренно и спокойно, как воды матушки-Тубы. И, когда казавшаяся привычной и дружественной городская круговерть выплюнула отца из своих недр, как чахоточный больной выплевывает сгусток кровавой зловонной слизи, именно мрачный таежный старовер, и никто другой, откликнулся на его зов, не пожалев ни времени, ни стараний на то, чтобы помочь человеку. Отец что-то слышал об успехах старого знакомца на религиозной ниве, но тем лучше! Религиозные люди чутче, а посему и добрее… Да что там говорить: собственный быт собирался нарушить Илья ради гостя, разместив под своей крышей целую семью. Шутка ли! Вот если бы, напротив, Гудик обратился к нему в былые времена с подобной просьбой, он, пожалуй, отказал бы ему, придумав какую-нибудь весомую отговорку. Да и жена его, разнеженная и разбалованная сытной жизнью привилегированной горожанки, вряд ли потерпела бы в доме постороннего, да, к тому же, какого-то смердящего деревенского мужлана. Ишь как, однако, повернула жизнь! Теперь они сами должны идти на поклон к деревенщине, да слушаться его, не перечить, если собираются хоть как-то прожить…
Погрузившись в эти мысли, отец не заметил, как последние метры пути растаяли, и процессия, возглавляемая не произнесшим за всю дорогу ни слова Гудиком, уперлась в высокие глухие ворота, за которыми возвышался принадлежащий ему дом из лиственных бревен, самый большой в деревне. Илья велел подождать и пропал куда-то, однако уже через несколько мгновений ворота дрогнули и, открывшись достаточно широко, пропустили во двор сани с переселенцами и их нехитрым скарбом. Вышедший наружу хозяин проследил за санями взглядом и, внимательно оглядев с пригорка все еще освещенную зеленоватым лунным светом деревню, скользнул следом за ними.
После того как ворота снова закрылись и были накрепко заложены упавшей в скобы тяжелой длинной плахой, к хозяину снова вернулось былое хорошее настроение, испорченное было неожиданным своеволием гостя. Он вновь принялся шутить, называть отца прибывшего семейства «старым бандитом» и всем своим видом выражать неподдельную радость от встречи. Он даже полез в сани, где, знакомясь, долго тискал руки все еще не пришедшей в себя от обрушившейся беды матери утраченной Аглаи, после чего, извинившись за свою бестолковость и неотесанность, предложил всем пройти в дом, где прибывших ожидали обильный ужин, тепло и отдых. Забежав вперед, Илья шепнул несколько слов своей ничего не понимающей жене, вместо одного постояльца получившей сразу пятерых. Та, очевидно, поняла ситуацию и, скользом поприветствовав гостей, скрылась по домашним делам, которых теперь прибавилось.
Помогая бородачу переносить в дом немногочисленные узлы, сундуки и коробки, Гудик услышал от него историю о болезни Аглаи и ее чудесном финале, которая, как ни крути, волновала переселенца более всего. Когда тот в своем повествовании дошел до женщины в черном балахоне, возникшей прямо из чащи, хозяин вдруг напрягся и, резко повернувшись к рассказчику, севшим враз голосом спросил, с какой именно стороны та появилась. Услышав ответ он, казалось, забеспокоился еще больше и, вцепившись в руку отца, потребовал не пропускать ни одной подробности.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
