1
На рассвете отряд верховых стрельцов в полном составе собрался во дворе перед конюшней. А с ними – воевода, Глеб и Рамон-толмач.
Глеб выбрал себе лучшего коня – рослого вороного скакуна, который был так нетерпелив, что и секунды не мог устоять на месте и то и дело бил копытами, высекая из каменистой площадки искры.
Глеб держался в седле легко и не без удовольствия. Рамон был задумчив. Время от времени он принимался что-то нашептывать – не то молился, не то читал стихи. Впрочем, выглядел он, учитывая происшествия последних нескольких дней, совсем неплохо. Целебный травяной отвар делал свое дело, и силы возвращались к Рамону и Глебу быстрее, чем можно было ожидать.
Одет толмач был в белую рубаху и бархатный камзол с теплым подкладом и кожаными врезками. Шерстяные штаны заправлены в яловые сапоги, а длинные черные волосы собраны на затылке лентой. Бородку и усы он подбрил, а одежду тщательно вычистил, так что стал стопроцентным воплощением опрятности.
Стрельцы по указанию Глеба сменили свои мухтояровые красные кафтаны на темные набойчатые. На головах у них были островерхие печенежские шапки, а за спинами, на специальной перевязи, прилажены мушкеты, кожаные мешочки с пулями и рожки с порохом.
Все стрелки были широкоплечие, опытные, с холодными глазами и бесстрашными лицами – и впрямь княжья элита. Глеб, еще не восстановившийся после трех лет, проведенных в Мории, на фоне этих крепышей казался долговязым, худощавым подростком, для солидности выкрасившим волосы в серебристый цвет.
Воевода тоже надел кафтан понезаметней. Однако менять «генеральские» малиновые портки, шитые по швам до голенищ жемчугом, он наотрез отказался. Глеб поглядывал на эти малиновые штаны с иронией.
Сам Первоход предпочел куртку из коричневой замши и штаны из лосиной кожи. На широком ремне его висел промысловый нож в берестяных ножнах. За спиной, в чехле из барсучьей кожи – огнестрельная ольстра.
Взглянув на итальянца, Глеб с улыбкой подумал: «Хорошо, что туалетную воду еще не изобрели. Этот парень вылил бы на себя полфлакона».
Рамон заметил его взгляд и спросил:
– Как думаешь, удастся нам попасть в Иноземье?
Глеб пожал плечом.
– Не знаю.
– Ты ведь там один раз уже был. Тебя не пугает возвращение?
– А должно? – приподнял бровь Первоход.
– В Иноземье тебе пришлось лицом к лицу столкнуться с адскими созданиями. Помни о том, что теперь на шее у тебя висит крест. А значит – ты можешь ожидать Высшей помощи. И, на мой взгляд, тебе не помешало бы об этом помолиться.
– Может быть, ты и прав, – сказал Глеб. – Но я не умею молиться. Так что сделай это сам – и за себя, и за меня.
Глеб тронул коня и подъехал к воеводе Бранимиру.
– Как дела у нас с припасами? – осведомился он.
Воевода посмотрел на него холодным, отчужденным взглядом и ответил:
– Все, что нужно, мы захватили.
– Порох, пули?
– Тоже.
Глеб погладил ладонью шею коня и задумчиво проговорил:
– У нас всего два заговоренных меча. Это плохо.
– Моим стрелкам мечи не надобны, ходок. Или ты думаешь, что пулей, выпущенной из мушкета, нельзя убить темную тварь?
– Если эта пуля отлита из белого железа, то убьешь наверняка. Обычной пулей убить темную тварь нелегко. Только если вышибешь ей мозги.
– Тогда тебе не о чем волноваться, ходок, – заносчиво проговорил Бранимир. – В моем отряде самые меткие стрелки.
Чуть сбавив спеси, он кашлянул в кулак и попросил:
– Расскажи мне о том, что нас ждет впереди, ходок.
Глеб успокаивающе погладил своего горячего коня и ответил:
– До межи доберемся верхом. Дальше углубимся в лес верст на пять-шесть, а потом коней придется бросить или отогнать с кем-нибудь назад.
