Сэм прошла в спальню по полотнищу, устилавшему темный коридор, мимо лестниц, банок с краской, рулонов бумажной подложки под обои, поставила чемодан на пол. Зеркала. На всех стенах. И на дверях массивного шкафа красного дерева, который достался им вместе с домом, тоже. И еще одно зеркало должны были установить на потолке. На что Ричарду так нравилось любоваться? На собственную волосатую задницу?
Сэм подошла к окну, посмотрела на сгущающиеся тучи, увидела вихрь листьев, поднятых ветром, рябь на далекой воде.
Вынимала.
Черная балаклава, невесть откуда возникшая за стеклянной перегородкой в такси.
Оранжево-белый посадочный талон.
Место 35А.
Сэм услышала щелчок у себя за спиной, тихий такой щелчок, будто закрылась дверь, и вдруг почувствовала, как страх обволакивает ее, словно холодный туман. Она смотрела в окно и видела там только какие-то нечеткие очертания. Кто-то или что-то вошло в спальню и теперь стояло у нее за спиной. Так близко – она чувствовала на шее чужое дыхание.
Сэм тряхнула головой, дрожь пробрала ее; она крепко ухватилась за батарею под подоконником, так крепко, что металл врезался в кожу. Ей хотелось повернуться – повернуться и увидеть, кто там. Кто бы это ни был. Но она не могла заставить себя даже пошевельнуться.
– Кто здесь? – спросила Сэм, не оборачиваясь.
Ответом ей была тишина.
– Чего вы хотите? – громко, четко проговорила она.
И снова тишина.
Она развернулась, на миг вдруг почувствовав себя отчаянно храброй. Но в комнате ничего не было. Только ее собственное отражение в зеркале.
На нетвердых ногах Сэм доковыляла до кровати, опустилась на белое махровое покрывало, вытащила из сумочки пятничный выпуск «Дейли мейл». Нашла нужную страницу, внимательно рассмотрела большую фотографию хвостовой части самолета на снегу, а затем вторую, маленькую, в углу. Она была снабжена подписью: «Самолет этой же самой модели, „Боинг-727“, разбился в авиакатастрофе».
Сэм перевернула страницу, изучила снимки командира корабля и второго пилота: один улыбается, другой серьезен. Ни фамилии, ни лица не затронули никаких струн в ее памяти. Она изучала статью, пока не нашла то, что искала, – телефоны горячей линии.
Сэм набрала номер. Трубку сняли не сразу.
– Я дозвонилась в «Чартэйр»? – спросила она, понимая всю глупость своего вопроса.
– Да, – ответил женский голос.
– Вы не могли бы дать мне кое-какую информацию… по поводу катастрофы в Болгарии?
– Речь идет о вашем родственнике, мадам?
– Мм… нет… – Сэм покраснела, подумав, что сотрудница авиакомпании может принять ее за чокнутую, одержимую нездоровым любопытством. – Вернее, я думаю, что в этом самолете, возможно, летела моя родственница, – сказала она, чувствуя, что ее ложь звучит не слишком убедительно.
– Вы не могли бы назвать мне ее фамилию? – спросила женщина. В голосе ее уже проскальзывали нетерпеливые нотки.
– Я знаю номер места: тридцать пять «А».
– Тридцать пять «А»? Ваша родственница сидела на этом месте? – явно изумилась собеседница.
У Сэм возникло желание закончить разговор.
– Да, – ответила она. – Насколько мне известно, именно так.
– Но, мадам, это невозможно. В этом самолете только тридцать два ряда.
– Извините, – сказала Сэм. – Бога ради… я, вероятно…
– Вы можете назвать мне фамилию?
– Какую фамилию?
– Вашей родственницы.
– Извините, – повторила Сэм. – Я ошиблась. Похоже, что она… ну, эта моя родственница… что ее вообще не было в том самолете.
Она повесила трубку, чувствуя, что щеки у нее пылают от волнения; посмотрела на свое отражение в зеркале: так и есть. Сэм поставила телефон обратно на прикроватный столик.
Место 35А. Что бы это значило?
Она принялась манипулировать цифрами в уме: складывала их, вычитала одно из другого, пытаясь нащупать какую-то подсказку. Потом вытащила из сумочки купленную накануне книгу, вытряхнула ее из помятого бумажного пакета.
«О ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ГОВОРЯТ ВАШИ СНЫ». Ну-ка, ну-ка.
Сэм некоторое время смотрела на глаз и рыбу на обложке, потом открыла книгу и прочитала на первой странице сведения об авторе: «Профессор Колин Хеар, доктор философии, доктор естественных наук, член Британского психологического общества. Награжден Лондонским университетом медалью Карпентера за „выдающуюся исследовательскую работу“. Считается признанным авторитетом в области сновидений, лучший специалист в Великобритании, активно читает лекции по всему миру».
Она пролистала несколько страниц, потом вернулась к указателю. «Балаклава», «балаклава»… Ага, есть: «Балаклава, см. Маска».
«Маска. Если вам снится, что кто-то предстает перед вами в маске, это следует воспринимать как предупреждение о том, что вас обманет близкий человек. Кроме того, это может указывать на некоторые особенности вашей личности».
И все. Сэм отыскала в указателе раздел «Числа», открыла соответствующую страницу.
«Три. Мужские гениталии. Отец, мать, ребенок. Святая Троица.
Пять. Плоть. Тело. Жизнь.
Примечание. В сочетании с цифрами любые буквы алфавита указывают на грядущие приятные новости».
– Чушь несусветная, – пробормотала она. Попадаются люди, способные разгадать кроссворд в «Таймс» за четыре минуты. Но она сама не из таких. Загадки, пазлы, головоломки – в этом она никогда не была сильна. Тупица Сэм.
Она услышала журчание воды в батарее, ощутила резкий холод сквозняка на своей шее. Снова испуг охватил ее, кожа покрылась пупырышками. Дверь комнаты чуть приоткрылась, а затем, щелкнув, закрылась не до конца. И опять открылась – щелк-щелк.
Тут справа послышался более громкий звук, и зеркальная дверь шкафа медленно отошла в сторону. Сердце бешено заколотилось в груди, и Сэм на мгновение замерла, не в силах пошевелиться, глядя в темное нутро шкафа. Зазвенели, стукаясь друг о дружку, металлические вешалки – тихий такой, музыкальный звук.
Над головой раздался громкий треск дерева, словно бы наверху кто-то шел по балкам. Вся комната вокруг нее как будто ожила.
Сэм выскочила на площадку, быстро пересекла ее, спустилась до половины лестницы, а затем резко остановилась и повернулась, чтобы посмотреть наверх, и попыталась взять себя в руки. Она все еще слышала звон вешалок, словно бы там играли на музыкальных треугольниках.
11
– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать. – Сэм вопросительно посмотрела на Хелен.
– Да, я поставила девятнадцать комплектов.
Длинный стол в столовой был накрыт яркой скатертью, на которой стояли девятнадцать бумажных тарелок и столько же бумажных стаканчиков в красную и голубую полоску, а также лежали розовые и желтые салфетки. На стенах висели шарики и ленточки, а на одной красовался большой самодельный плакат: «С днем рождения, Ники!»
