Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
В больничных помещениях Скутари, азиатской части Константинополя, трудились измотанные санитары, отсутствовала элементарная гигиена, свирепствовали инфекционные заболевания, людей оставляли умирать на грязном полу. На собственные деньги и средства, собранные читателями газеты The Times, Флоренс Найтингейл начала приобретать необходимое. Она сняла дом неподалёку от госпиталя и устроила в нём прачечную. На местном рынке закупались овощи, и Флоренс следила, чтобы солдаты получали цитрусовые, так как питание без фруктов вызывало авитаминоз. Раньше солдат кормили только сырым порционным мясом, часто гнилым. А она выписала из Лондона известного французского повара.
Санитарные мероприятия постепенно существенно сократили смертность, Найтингейл вела скрупулёзную статистику успехов. При постоянном противодействии со стороны военных врачей она реформировала полевой госпиталь. В Лондон она вернулась национальной героиней, а не героиней скандала, как ожидала её семья. Флоренс Найтингейл стала легендой. Её представляли прекрасной дамой в белом форменном одеянии, заботливо опекающей переполненные ранеными палаты. «Дама с лампой», назвали её, и газеты с восторгом повторяли это имя. Путеводная звезда добра, заботы, долга во мраке больничных ночей.
Флоренс Найтингейл по-прежнему представляют тихим, скромным, робким ангелом, абсолютно равнодушным к деньгам. В действительности она была активной участницей общественных дебатов и сильно интересовалась экономикой. Её оружием в борьбе за новое социальное мышление была статистика, а отнюдь не краснеющий самоуничижительный альтруизм, приписанный ей впоследствии.
Бог и мамона не враги, считала Флоренс Найтингейл. И то, что работа выполняется по воле бога, не значит, что сестре милосердия не нужно платить. Мысль об отсутствии противоречия между совершением добрых дел и стремлением к благосостоянию появляется в трудах Флоренс постоянно. Деньги – необходимое средство для того, кто хочет стать помощником бога на земле.
Флоренс Найтингейл всю жизнь боролась за высокие зарплаты в социальной сфере. Мы предпочли об этом забыть. Мы застряли в представлениях о том, что действия совершаются либо за деньги, либо из сочувствия, и эти представления прекрасно вписываются в нашу гендерную картину. Мы движемся вперёд на собственном интересе, а женщины – за нами, они обеспечивают цельность. Обе движущие силы у одного и того же человека, независимо от пола, мы представить не можем. Несмотря на то, что именно это ближе всего к истине.
Движущие силы, заставляющие нас приходить в детсад вовремя и размещать переработку ядерных отходов на собственном дворе, сложны и не сводятся к грубым подсчётам материальной выгоды, – точно так же сложны движущие силы социальной сферы. Речь не о том, что женщины созданы, чтобы надрывать спину в услужении человечеству или служить нежным противовесом грубому рынку. Даже Флоренс Найтингейл, символ самопожертвования и любви к ближнему, не была «той самой Флоренс Найтингейл». Но представление о заботе как о неиссякаемом природном ресурсе, добываемом из женского сердца, является основополагающим. Потому что в нём есть потребность.
Мы сделали Флоренс Найтингейл такой, какой хотели её видеть. Именно такая нужна была мужчине, чтобы всё в его обществе встало на свои места. Вопрос в том, как долго этот расклад будет устойчивым.
Сегодня социальный сектор испытывает нехватку кадров. Прошло время, когда у большого числа женщин не было возможности работать в других областях. По крайней мере, в западных странах. Порядка 3500 филиппинских врачей переквалифицировались для работы младшим медицинским персоналом только за период 2000–2003 гг. Большинство из них иммигрировало в США. Медсестра там получает в четыре – шесть раз больше, чем врач на Филиппинах.
Квалифицированные медсёстры переезжают из африканских стран в ЮАР, оттуда в Канаду, из Канады в США. На страны к югу от Сахары приходится 24 % общего числа заболеваний в мире и только 3 % общего числа медицинских работников. На 10 000 жителей Замбии приходится 2,2 ставки медсестры, что в 40 раз меньше, чем в Штатах. Это рынок, он идёт туда, где деньги.
Женщины хотят обеспечить себе лучшие условия, и социальная сфера многих стран профессионально истощается. Проблема не решена и для Запада. К 2030 году в Швеции ожидается нехватка профессиональных кадров социального сектора, порядка 130 000 рабочих мест. Прогнозы для США того же года свидетельствуют о нехватке от 400 000–800 000 профессиональных медсестёр.
Несмотря на то, что в западных странах зарплаты в социальной сфере выше, чем в других, по сравнению с прочими профессиями доходы работников социальной сферы низкие. В результате приток новых кадров затруднён. Деньги, похоже, играют роль. Это делает социальную работу менее благородной? Менее важной? Попросту хуже?
Человеку экономическому неважно, имеет что-либо отношение к деньгам или нет. Он в любом случае всегда думает только о себе, размышляя о зарплате, самоубийстве и о том, какой дорогой ехать на работу. Настоящие люди ведут себя иначе – они не забывают обо всех мотивах и движущих силах, в том числе и в отношении к деньгам.
Исследователи проанализировали связь между деньгами и желанием совершать добрые дела. Усердие, этика, терпение, радость от совершения работы могут легко исчезнуть, если в виде мотива появляются деньги. Всё не настолько просто, и несколько мотивов отнюдь не обязательно усиливают наше намерение выполнить работу хорошо – вспомните детский сад в Израиле и опрос общественного мнения о переработке ядерных отходов в Швейцарии.
Результаты исследования показали, что, если деньги воспринимаются как признание выполненной работы, это усиливает наши личные мотивы, повышает удовлетворённость от работы и мотивацию. Люди хотят, чтобы на работе их ценили и поддерживали, и деньги могут быть одним из способов. Деньги нужны людям прежде всего. В том числе и женщинам. Никто не хочет, чтобы его эксплуатировали, и, если речь заходит о деньгах, это не значит, что начинается разговор об эгоизме.
Адам Смит хотел законсервировать любовь и поместил её в банку. «Женщины» – написали на этикетке экономисты. Содержимое нельзя ни с чем смешивать, необходимо хранить отдельно и не открывать. Логика этой «второй экономики» считалась особенной. А отдельно от целого это была даже не экономика, а неисчерпаемый природный ресурс. Потом чикагские экономисты сделали вывод: эта логика не только не имеет значения для создания благосостояния, её попросту нет. Семью и брак можно с тем же успехом строить, исходя из логики рынка. Никакой другой логики не существует.
Если мы действительно хотим сохранить в обществе любовь и заботу, нам надо не исключать их, а пытаться поддерживать деньгами и ресурсами. Надо организовывать экономику вокруг того, что важно для человека. А мы поступали наоборот.
Мы придумали такое определение человеку, которое подходило бы нашей экономической идее.
Глава одиннадцатая
В которой мы убеждаемся, что один минус один по-прежнему равно нулю
В 1978 году Дэн Сяопин начал либерализацию китайской экономики. Председатель Мао умер двумя годами ранее, и волна поднявшегося благосостояния накрыла Японию, Тайвань, Гонконг и Южную Корею. Рыночные принципы – и никакой плановой экономики.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
