– Отец Макинтайр… – поздоровалась она. – А это мистер Ньютон, эсквайр.
Мужчины пожали друг другу руки, но миссис Файерфилд так и не удосужилась представить еще двух юристов, которые стояли, вцепившись в одинаковые портфели из черной кожи с блестящими застежками.
Хозяин сделал широкий приглашающий жест:
– Прошу вас.
По росту Элеонора Фаейрфилд не уступала отцу Макинтайру. Хотя это была женщина средних лет, в ее плотно сжатых губах чувствовалось что-то старческое, и если бы не выражение лица, ее даже можно было бы назвать привлекательной. Лоб миссис Файерфилд пересекала жесткая складка, расходившаяся на переносице и спускавшаяся к уголкам скорбно изогнутых губ, что лишало ее даже намека на привлекательность.
– В какой части Америки вы живете? – спросил отец Макинтайр, стараясь любезностью скрасить впечатление, производимое его неопрятным внешним видом.
– Пенсильвания. Питтсбург.
– О, я слышал об этом месте. – Он с трудом улыбнулся и подвинул два деревянных стула к двум кожаным, уже стоявшим напротив его письменного стола. – Итак, насколько я понимаю, вы хотели бы усыновить одного из наших воспитанников. Девочку, если не ошибаюсь. У вас есть какие-то предпочтения относительно возраста ребенка? – Его слова лились сами собой, автоматически.
– Я хочу познакомиться с Леонорой.
– С Леонорой? – растерянно заморгав, переспросил отец Макинтайр.
– Мы искали ребенка для усыновления по всему западному побережью и считаем, что она подходит нам лучше всего.
– Но почему?
– Это неважно, – сказала миссис Файерфилд, взмахнув рукой. – Она умная?
Тон ее заставил священника напрячься:
– Да. Очень умная.
– Хорошенькая?
– Да.
– Вот и хорошо. – Миссис Файерфилд заметно расслабилась. – Я хотела бы увидеть ее прямо сейчас.
Отец Макинтайр откашлялся:
– Должен сказать, что на Леонору уже поступил запрос на удочерение, который ожидает решения.
– Почему я об этом не знаю? – сердито заявила она, взглянув на мистера Ньютона.
Тот вздрогнул и в свою очередь бросил грозный взгляд в сторону своих помощников. Миссис Файерфилд закатила глаза и обернулась к священнику:
– Это не имеет значения. Я все равно хочу познакомиться с ней.
Отец Макинтайр послушно встал и пошел в класс сестры Луизы, поймав себя на мысли, что похож сейчас на дрессированную собачку. Он открыл дверь, прервав урок, кивнул монахине и обратился к девочке в заднем ряду:
– Леонора, пройди, пожалуйста, со мной.
Она поднялась с места и взяла отца Макинтайра за руку. Дети не отрываясь следили за ними.
Вернувшись в кабинет, священник осторожно представил ее:
– Леонора, это миссис Файерфилд. Ей хочется познакомиться с тобой.
Элеонора Файерфилд, вскинув подбородок над кружевным воротничком, оглядела девочку с головы до ног.
– Повернись, пожалуйста!
Леонора медленно покрутилась перед ней.
– Она хорошенькая, – оценила ее женщина: это было утверждение, а не комплимент. – Сколько тебе лет?
Девочка молчала, и миссис Файерфилд раздраженно склонила голову к плечу:
– Я спросила, сколько тебе лет.
– Ей восемь. – Отец Макинтайр мягко улыбнулся девочке. – Он очень застенчива, миссис Макинтайр. И говорит крайне редко.
– Что ж, думаю, в конечном счете это можно отнести к ее достоинствам. Сдержанность лучше болтовни без умолку. – Она снова оглядела девочку. – Ну хорошо. Можешь идти. – Она пренебрежительно взмахнула рукой. – Я увидела достаточно.
Леонора посмотрела на священника.
– Спасибо, Леонора, – сказал он. – Можешь возвращаться в класс.
Когда дверь закрылась и шаги ребенка затихли в конце коридора, миссис Файерфилд решительно скрестила руки на груди.
– Я ее беру.
Отцу Макинтайру эта женщина не нравилась.
– Я уже сказал вам, миссис Файерфилд… – Он выдержал паузу. – Леонора недоступна для удочерения.
Глаза ее грозно блеснули:
– Вы не сказали, что она недоступна, отец Макинтайр. Вы сказали, что запрос на нее ожидает решения. Следите за своими словами, сэр, – предупредила она.
– С моей точки зрения, – сдержанно ответил он, – эти слова именно это и означают.
– Контракт на ее удочерение подписан?
– Да.
– Сколько они заплатили?
Смысл вопроса не сразу дошел до отца Макинтайра.
– Хорошая семья для нашего ребенка и так уже является достаточной платой…
– Уф! – Миссис Файерфилд впервые за все время улыбнулась. – Тогда она вполне доступна. – Она постучала пальцем по своей сумочке. – А я заплачу вам за нее двадцать пять тысяч долларов.
Отец Макинтайр застыл на месте. В глазах его было выражение растерянности.
Она снова улыбнулась:
– Это немалые деньги, отец Макинтайр, не так ли? Церковь предложит своему служителю, принесшему такую сумму, серьезное повышение. Или вы так не считаете?
Его шею больно сдавливал жесткий стоячий воротничок.
– Личные амбиции меня не интересуют.
– Ну разумеется! – Миссис Файерфилд, переглянувшись со своими адвокатами, рассмеялась. – Никто из людей Господа не думает о себе.
Лицо его стало суровым:
– Можете думать все, что хотите, но единственный мой интерес – это дети.
Элеонора Файерфилд кивнула, и уголки ее губ скривились:
– Тогда, полагаю, вам интересно будет узнать, что очень скоро вы можете остаться без работы. Епископ Ридли собирается прикрыть этот сиротский приют.
Наступило тяжелое молчание. Все глаза были устремлены на священника.
Отец Макинтайр почувствовал, как холодеют ноги. Дыхание его замерло, как и тело, только веки подрагивали.
При виде того, как побледнел священник, блеск в глазах миссис Файерфилд усилился:
– Вы, отец Макинтайр, либо завели себе высокопоставленных врагов, либо мало сделали для того, чтобы ублажить свое начальство. – Она нежно поглаживала перламутровые пуговицы на сумочке, словно это была кошка. – Уверена, двадцать пять тысяч долларов смогут убедить епископа в том, что ваш приют стоит сохранить.
– Приют построен из камня и раствора, – негромко ответил отец Макинтайр. – И по воле Господа нашего может быть обращен в прах. – Взгляд его стал холодным, и сквозь стиснутые зубы он продолжил: – Ребенок стоит того, чтобы его спасти. Леонора стоит этого. И ваши деньги, миссис Файерфилд, здесь неуместны. Счастье Леоноры не продается.
