Денис!!!Но ни слова вслух.Только бессильные кричат о помощи.Сильные о помощи молчат.Почему же он ушёл?Что он обдумывает,что ещё сочиняет?Что изменилосьза десять минут?Что всё это значит?Что теперь делать?
!Денис!!!Денис!!!!!Денис!!!
Алевтина так и сидела, подавшись вперёд и замерев, заклякнув в той ещё, первой судороге. Она боялась пошевелиться, чтобы затихшие ёжики не ожили и не стали рвать живое дальше. Хотелось свернуться калачиком на сиденье, вжаться бочком, чтобы тепло-тепло стало, и уснуть, отключиться, умереть вместе с проклятыми ёжиками, чтобы больше ничего никогда не чувствовать.
Денис!!!
А он уже у моря. У самого синего моря. Нет, зелёного. Такого нефритового, непрозрачного, каким бывает только Азовское. При чём тут море? Я с ума схожу!
Снова телефон. Тот же наглый номер. Алевтина не стала отвечать. Кажется, она уже могла двигаться. Просто пошла к морю, к самому нефритовому морю. И к Денису. Может, теперь объяснится?
Он сидел на краю подстилки и швырял камешки, которые до воды не долетали. Зачем их тогда кидать? – опять завертелись в голове Али совершенно ненужные мысли.
Денис подвинулся, когда подошла Алевтина. Она села рядом, вытянув ногу и стараясь не коснуться его ноги. Автоматически отметила это своё движение: вроде рядом и даже параллельно, но − не касаясь друг друга. А что же было час назад?
− Во что ты опять встрял, Талисмальчик?
Он помолчал.
− Ещё не знаю.
Снова молчание.
− Что происходит?
− Не знаю.
И молчит. Интересно, а кто в этой ситуации должен знать? Аля?
Объяснений не будет. Понятно. По крайней мере, сейчас. А когда тогда? Ей нужно сейчас. Сейчас! Срочно!! Пока она отошла от машины, от телефона и того, что оставила там, того, что услышала там, того, что поняла и почувствовала. Сейчас!!! Пока она может ходить, дышать, думать. Пока не ожили проклятые ёжики, пока снова не началось…
Денис молчал и смотрел в нефритовое мелководье. Алевтина внимательно, не искоса, не украдкой (она-то ничего не украла), а спокойно сбоку посмотрела на него: на эту профессионально профилированную чёлку, на этот сто раз виденный во сне профиль, на эти вымечтанные во сне и наяву ресницы. Зачем мужчине такие длинные ресницы? Так всегда говорят женщины, когда видят длинные тёмные мужские ресницы. Нет, он прямо постарел. Не повзрослел, а постарел как-то сразу. Лучше бы ты вовремя повзрослел, Талисмальчик! Тогда бы сейчас стареть не пришлось.
− Денис…
Он всё так же смотрел вперёд, в морскую не-глубину.
Дениска, Дениска! А поворотись ко мне передом, а к Домовёнку задом!
Чушь какая! Никогда он уже не повернётся ко мне. Никогда. И мы оба это знаем. Но он знает больше. Что же ты наделал, Дениска-дурачок!
− Дэн, такая ситуация не обрушивается вдруг. Чтобы такое получилось, надо было сделать много неверных выборов подряд. И ты их сделал. Зачем?
− Не знаю.
И молчит. И не смотрит. И долго будет молчать и не смотреть? Нет, не так. Не надо долгих мудрёных фраз. Они сейчас не к месту. А как нужно? Аля не знала. С ней впервые такое.
Не поворачиваясь и даже не дрогнув ресницами, Денис выронил:
− Мы сегодня ночуем у Серёги. Так надо.
И это всё.
Алевтина не спеша (а куда теперь торопиться?) встала и пошла к машине.
Пить! Ей хотелось пить! Наверное, никогда раньше у неё не возникало желания выпить так много воды – хоть целую канистру! Пить…
Телефон снова пиликал. Монитор высветил девять неотвеченных вызовов. Она мне что-то очень хочет сказать. Надо заблокировать эту назойливую нечистую силу. Хотя… На следующем, десятом, вызове Алевтина задала только что возникший в измученной голове вопрос:
− Откуда у вас мой номер телефона?
− Как это откуда?! У Дениса в записной книжке посмотрела!
